Неофициальная история Дельменхорста (Страница 5 из 10)

На руку расцвету Дельменхорста сыграла и личность нового (и, так уж вышло, последнего) великого герцога. Фридрих Август воссел на престол в июне 1900 года. Внешне и по всем ухваткам это был типичный немецкий милитарист, германский шовинист и вдобавок ещё и плоский хохмач, этакий Сергей Сергеич Скалозуб. Однако обычным во все времена типом коронованного дебила не являлся. Наоборот, сильно увлекался техникой, яхтами, всякими ралли и даже стал автором нескольких изобретений. Промышленный, обладающий особым индустриальным колоритом Дельменхорст монарх обожал и регулярно раскатывал по его улицам на тогдашней новинке – автомобиле – под аплодисман и радостные крики местных жителей. Такая неподдельная народная любовь вполне естественна, так как Фридрих Август лично крышевал и лоббировал интересы всех городских фабрикантов. Но и широким народным массам от этого перепадало.
Конечно, по мере развития Дельменхорста взять власть в городе (и тем самым подсосаться к постоянно растущему муниципальному бюджету) желающих становилось всё больше. Кох в политическом смысле был похож на хамелеона. Однако в 1909 году его удалось подвинуть с кресла, и основная борьба развернулась между социал-демократами и народниками. Первые, естественно, опирались на рабочих, которых в Дельменхорсте с каждым годом становилось всё больше. Хотя верховодили в партии вовсе не пролетарии, и не только в Германии, как известно. Социал-демократы делали упор на организацию забастовок и проталкивание законодательных реформ, чтоб зарплаты росли, а сословные противоречия нисходили на нет.
Конкуренты из Немецкой народной партии опирались на предпринимателей и интеллигенцию. Электорат их был меньше, чем у левых, зато побогаче и пообразованней. С такими можно было обращаться  более тонко. Например, играть на национальных чувствах.
После ожесточённых политических баталий взамен Коха рулить городом стал не «красный» Иоганн Шмидт (богатый виноторговец при всём при этом), а народник, 37-летний юрист Германн Хаденфельдт. Правда, вскоре социал-демократы провели много своих людей от Дельменхорста в депутаты ландтага и продолжали тянуть жадные ручонки к мэрии. Численность рабочих в городе росла, и это сулило левым все шансы на скорый реванш.
Так бы, наверное, и вышло, кабы не начавшаяся первая мировая война.

Немецкие друзья должны успевать с переводом?

По многочисленным просьбам депрессивной воронежской прогрессивной нижнесаксонской общественности заканчиваем изложение неофициальной истории города Дельменхорста.

Брюквенная зима...

Из России несколько лет,пока шла война,не вывозили хлеб.
Тем не мение появились голодающие пролетарии.
В принципе пролетарии зарабатывали раза в два больше крестьян,и было их 1-2% процента от населения... один -два на сотню,но революцию сделали.

Призывники из Дельменхорста направлялись в большинстве своём в 91-й Ольденбургский пехотный полк. Штатная численность полка тысячи три, наверное. Всего за войну через него прошла почти 21 тысяча человек. Статистика потерь имеется. Погиб или пропал без вести каждый четвёртый горожанин-пехотинец, два из трёх получили ранение или отравление боевыми газами. Около 900 отведали плена. Инженеры и наиболее квалифицированные рабочие из Дельменхорста попадали в 62-й полк полевой артиллерии. Во время войны там погибло 49 офицеров и 304 сержанта и рядовых, 990 человек ранено. Не так страшно, как в пехоте, но тоже только успевай хоронить. Элитным считался великого князя Ольденбургского кавалерийский полк под формальным командованием самого местного царька. Туда из Дельменхорста из запасных брали в основном богачей, выучившихся ещё до войны ездить верхом, и кучеров. Конница на той войне особой роли не сыграла и в основном табунилась в тылах. Однако и в этом полку погибли примерно 15 % офицеров и 7 % рядовых.
Так что колотить в колокола становилось всё более стрёмно. А потом и не во что стало звонить, потому что дельменхорстские колокола, а заодно и медные крыши, пошли в переплавку. Сбор металлолома стал делом чести, доблести и геройства. Смертность в городе по сравнению с довоенным временами выросла на треть. Уже никто не бился в патриотическом угаре. Начались стачки, митинги, драки с полицией. Россия вдруг забила на войну и начала революцию. Пример выглядел всё более привлекательным.
С весны 1918-го Дельменхорст пережил три волны злокачественного гриппа, печально знаменитой «испанки». В городе и окрестностях от него умерло до 4000 человек. Считается, что эта такая прямо вот жуткая болезнь, просто чума или там КОВИД-19. Но есть мнение, что для давно не мытого и годами голодающего человека, ещё и вкалывающего на холодке на пределе сил, любой чих смертельно опасен в принципе.
Летом 1918 года англичане, французы и примкнувшие к ним американцы начали методично крушить Западный фронт. Конец становился немного предсказуем.

Дерзкий саксонец Бернхард Кунт приехал устанавливать социальную справедливость.
Для этого ему должны были передать весь местный бюджет и право социализации имущества богатеньких.
Для нужд народа.
Он успел сбежать с экспроприированным или ему всё же голову отрубили?

Жаль,надо было повесить.

Понятно, что в городе сразу же произошли волнения и даже стачки солидарности. Местные радикалы (солдаты, неквалифицированные рабочие, политизированная гопота) даже сумели было захватить власть. Чиновников мэрии отправили в тюрьму, начались разговорчики за «Дельменхорстскую советскую республику»… Но – увы. Или – к счастью! Короче говоря, дело не пошло. Большинство населения советизироваться не захотело. На той же позиции стояли                  и городские социал-демократы, которые социализм и демократию хотели, а голод, расстрелы и диктатуру всякой левой во всех смыслах шелупони, гордо именуемой пролетариатом – нет. Их лидеры за пару дней ожесточённого всеобщего митингования убедили горожан вообще и рабочих в частности не следовать примеру бременских товарищей. Буквально на пальцах объяснив, что весь этот русский ленинизм немцам в хрен не впился, что всё это имитационная туфта, надругательство над марксизмом и успеха не будет. Народ от советских шарахнулся. Арестованных чиновников чуть ли не на руках притащили из тюрьмы обратно в мэрию – руководить Дельменхорстом дальше.
В Бремене же 4 февраля 1919 года навели контрреволюционный порядок организованные берлинским правительством отряды. Особо отличился майор Вальтер Каспари, ранее служивший в Дельменхорсте и сумевший привлечь оттуда немало добровольцев в свою зондеркоманду. Погибло людей при разгоне бременских советов не так уж и много – менее ста человек. (С Каспари ещё встретимся).
В Ольденбуржье выводы сделали быстро: пора закручивать гайки. Кунт очутился под арестом, а 21 февраля совет солдатских депутатов в Дельменхорсте стремительно разогнали. Это было легко, потому что к этому времени почти весь запасной батальон, опора красных, разошёлся по домам по демобилизации. В начале марта кончилась и «Независимая Республика Ольденбург-Восточная Фрисландия». Да, свезло Германии так свезло. Ситуация сложилась аховая, но ни керенских, ни троцких в стране не нашлось. Да и местные белые оказались на высоте.
Тем временем национальное собрание Германии собралось в городе Веймаре, где разработало и утвердило конституцию, весьма демократическую, и революция постепенно заглохла. Правда, оживилась контрреволюция. Последовали несколько правых путчей, левых антипутчей и волна терактов, но Дельменхорст они прямо уже почти не затронули. Теперь город принадлежал Свободному государству Ольденбург, на правах члена федерации вошедшему в новую Германию.

Кризис продолжался несколько долгих и мучительных лет и закончился только к осени 1923-го. Стали думать, как жить дальше. В Дельменхорсте всё зависело от восстановления и преуспевания промышленности. Палочку-выручалочку увидели в модернизации и всемерной рационализации производства. Конвейеры, механизация и химизация, НОТы всякие и тому подобное. Начали с создания единой городской электросети.
Но тут выяснилось, что рост производительности ведёт к сокращению рабочих мест. Экскаватор уже тогда успешно заменял 100 загорелых ребят с лопатами. Получалось, что нормальный дельменхорсткий рабочий, пока трудится, имеет все права и свободы, зарплату и постоянно улучшающиеся условия труда. Но стоит работу потерять – и он неимущий и никому не нужный. А перспектив найти новое место мало. «Где же социальная, мать вашу, справедливость?» – спрашивал дельменхорстский безработный. И начинал приглядываться или к коммунистам, или к нацистам. Только у них всегда имелись простые ответы на любые сложные вопросы.
Значительные вложения тогда сделали и в муниципальное строительство. По проектам талантливого и идущего в ногу со временем архитектора Хайнца Бремера Стоффрегена именно в 1920-е годы в Дельменхорсте появились ратуша и крытый рынок, сформировавшие своеобразный, узнаваемый облик центра города. Сюда надо добавить новую больницу по проекту гамбургского архитектора Фрица Хогера. Развернулось и массовое строительство. Добротными жилыми домами застроили целый район Дустернорт (ранее это была болотистая и почти необитаемая пустошь).
Вообще в Германии отношение к двадцатым примерно как и у нас. Угар НЭПа, прекрасное время без войн, голода и массовых казней. Немцы того времени, несмотря на поражение в войне и постоянные требования дани со стороны Антанты, нередко шли впереди и в культуре, и в науке, и в искусствах, и в технике, и даже в модах. Жить было вольно и весело, пусть особо и неденежно. Все вкушали пива-вина и занимались любовью. Но недолго музыка играла…
Ольденбург оставался краем людей косных, консервативных, с огромной прослойкой откровенных жлобов, склонных к правой политической повестке. Однако большей частью рабочий Дельменхорст был городом если и не красным, то уж точно розовым. Консерваторам, а тем более всяким национал-горлопанам, тут до поры до времени ловить было нечего. Борьба шла между коммунистами и социал-демократами. Последние доминировали. Например, на выборах в мае 1928 года социал-демократы без проблем набирают в городе более половины голосов. Коммунисты – менее 5 %, новички-нацисты – жалкие 1,4 процента.

Тем временем мировой экономический кризис всё крепчал и свирепствовал. Под ударами идеального шторма рухнула даже империя Лахузенов. Некоторое время семья крутилась, пытаясь выгадывать на оптовых закупках, беря по блату миллионные займы в одних банках и перекредитовываясь в других, тоже по блату. Бременские магнаты встали за партнёров стеной. Но в июне 1931 году и «Севершерсть» объявила о неплатёжеспособности.
Данные о потерях колеблются от 180 до 240 миллионов рейхсмарок. Пара немецких банков под это дело просто лопнула. Бремен, не говоря уж о самом Дельменхорсте, оказался на грани муниципального банкротства. Подобный крах вызвал общегосударственный резонанс. Основные члены клана Лахузенов пошли под суд за подделку финансовых документов и злоупотребления полномочиями. Самый большой срок отвесили в 5 лет. Кроме того, у семьи отняли почти всё – дворцы, поместья, охотничьи угодья, парки, автомобили и драгоценности. А самих миллионщиков на самом высоком уровне изобразили как папенькиных сынков и жориков-мажориков. В виде «типичных представителей послевоенного поколения капиталистов, которые попадают в главы компаний случайно или по наследству, но не имеют необходимого чувства ответственности и мастерства».
На таком фоне многим дельменхорстцам стало казаться, что выхода нет. Хоть ложись да помирай. Да и по всей Германии мало оставалось тех, кто верил в демократию и республику. И слишком много развелось тех, кто их проклинал. Эх, если немцам знать бы прикуп!.. Выходило, что вольной Германии крышка.  К власти рвались одновременно коммунисты и НСДАП. За обеими партиями стояли миллионы озлобленных и туповатых избирателей, готовых хоть завтра поменять голодную свободу на колбасу. Понимания, что выбор ложный, у них не имелось. Однако за коричневыми стояли монополии с военщиной. А за красными маячили только безблагодатные прожиратели советского золота из Коминтерна. Гитлеру Тельман оказался на один зуб.
Итак, свободное государство Ольденбург стало первой землёй в Германии, где  к власти пришли нацисты. А в январе 1933 года они повторили успех в масштабах всей страны, а фюрер стал канцлером. Евроскептик Шпенглер только вздохнул: «Мы хотели покончить со всеми партиями. Осталась же одна и самая отвратительная». После чего последовали 12 лет неописуемого трэша, угара и содомии, плавно перерастающих в Армагеддон.
В миниатюре всё то же самое творилось и в Дельменхорсте. Хотя к чести его жителей город до последнего оставался чуть ли не антифашистским, и на последних довоенных выборах в марте 1933 года (Гитлер вовсю рулит) социал-демократы получили более 30 %, уже запрещённые коммунисты – без малого 14 %, а нацисты чуть менее трети всех голосов.

Уже к концу 1933 года все руководящие посты в муниципалитете заняли или явные нацисты, или им открыто сочувствующие. Кандидатов в чиновники могла теперь выдвигать только городская парторганизация НСДАП. То же касалось и судей. Смешно, но они не могли приговорить ни одного члена партии – сперва залётчика следовало исключить из железных рядов.
Расплодившиеся в веймарский период в Дельменхорсте феминистки заплакали кровавыми слезами. Теперь считалось, что бабе нужно заниматься детьми и кухней и не лезть в высокие сферы. Замужних женщин увольняли с хлебных должностей чиновников, учителей, врачей, адвокатов. Пускай муж кормит, да и нельзя такие важные дела доверять ущербным индивидам, лишённым пениса. А вот если вкалываешь по-чёрному на производстве или в прислугах – то нормально. Работай, подруга, лучше.
Но только на раздаче люлей нацизм бы далеко не уехал. Перепадали дельменхорстцам и плюшки. Рождаемость, например, всячески поддерживалась и выросла в городе между 1933 и 1939 годами в полтора раза. Почти исчезла безработица. Однако львиную долю прибылей от прихода к власти коричневых получали, понятно, местные капиталисты и высшее чиновничество. Доходы крупных предпринимателей выросли за несколько лет диктатуры в 3-4 раза. Но подлинный денежный дождь пролился на банкиров и разных околобанковских шнырей. Бабло потекло к ним в двадцатикратном (!) размере. Главное, чтобы банкир оказался правильной национальности.
Но и простому человеку в Дельменхорсте нацисты киснуть не давали. Главное, чтоб он всё время был в коллективе и под присмотром да поменьше думал о всяком нехорошем. Понасоздавали массу клубов и секций, от шахматных до цветоводческих. Раздавали билеты в театр и кино. Вручали всего за 35 марок путёвки на Балтийское море. Манили перспективой получения «фольксвагена», собирая взносы на народный авто. Тут, правда, всех кинули жёстко, но надежда-то была!

Еврейский вопрос решался в рейхе вообще и в Дельменхорсте в частности тоже не одномоментно. Собственно, евреев в городе на 1933 год насчитывалось аж 180 человек. Их травля развёртывалась постепенно, дозировано, и самодеятельность отнюдь не приветствовалась. В апреле 1933 года последовал бойкот еврейских магазинов. Продержался три дня – арийские лавочники обрадовались сужению конкуренции и взвинтили цены. Потом евреев стали выживать из врачей, адвокатов и чиновников. А в 1935 году приняли Нюрнбергские расовые законы. Теперь взялись покрепче. Стали гнать из армии, запретили браки и вообще неправильный секс, и даже поступать к евреям в прислуги («Обязательно оттрахают!»).
Гонениям подвергся и Эрих Кох, глава дельменхорстской администрации в 1901-1909 годах, доктор права и очень башковитый дяденька, после мировой войны дослужившийся до министра. В таком блаженном на фоне пожара рейхстага 1928 году Кох стал первым почётным гражданином города. Теперь, хотя никаким иудеем он не был и по отцу происходил из почтенных лютеранских поповичей, придрались к еврейскому происхождению матери. Весной 1933-го Кох удостоился своеобразной чести – одно из его научных исследований уничтожили публично  на площади в ходе знаменитых Сжиганий Книг. Тогда же нацисты выкинули его из реестра адвокатов (не помогло заступничество самого президента Гинденбурга). Бывший почётный гражданин намёк понял правильно и вместе с семьёй незамедлительно уплыл в края, где много диких обезьян. Где и умер на собственной фазенде в статусе антифашиста, неформального лидера местной немецкой общины и при всём том чуть ли не великогерманского националиста.
А тем временем в Дельменхорсте и простой народец подключился. Например, в  августе 1935 года огромная толпа патриотично настроенных граждан изловила некого Финка и повела его по дельменхорстским улицам под визги и бой барабанов, нацепив на шею плакат: «Я осквернил немецкую девушку!» Настрой был такой, что этот самый Финк, как минимум, невинного ангела поймал, расчленил и съел. Охранял-сопровождал данный зоопарк в «конном строю» местный отряд национал-социалистических военно-спортивных велосипедистов – заодно и тренировка. Однако старшие из ратуши решили, что пока рано, и полиция Финка отбила. Но не пропадать же запалу и хорошему настроению? Толпа поймала теперь уже самого невинного ангела и потащила по улицам. Под бой барабанов и визг, нацепив на шею плакат: «Я дала осквернить себя еврею!» И смех, и грех – отбивать жертву из лап чересчур разошедшихся патриотов опять пришлось гитлеровской полиции.
Следом произошла в Дельменхорсте ариазация промышленности. Это уже не самодеятельность, а серьёзный бизнес серьёзных людей. Целых 11 городских предприятий у неправильных барыг отняли и передали правильным. До дельменхорстских евреев начало доходить, и до ноября 1938 года треть из них  бежала за границу. И вот 9 ноября – «Хрустальная ночь». Городскую синагогу                 на Крамерштрассе штурмовики сожгли, побили окна в домах евреев, многих ограбили, избили и тут же арестовали руками полицаев… как экстремистов и зачинщиков массовых беспорядков.
Года три затем евреям в Дельменхорсте жилось плохо, но стабильно. Они  уходили в подполье или потихоньку эмигрировали, но опять-таки не все. Оставшиеся не вымерли, даже когда не получили с началом войны положенных остальным продовольственных карточек. Пришлось в ноябре 1941 года всех уцелевших в количестве 35 организованно «переселить на восток», в Минское гетто. Оттуда уже была одна дорога... К маю 1945-го в Дельменхорсте уцелело всего 3 еврейки. Мужья поручились, что они чистокровные арийки, а среди соседей не оказалось слишком догадливых стукачков.