Борисоглебск Online

                                        СНАЙПЕР.

Так быстро Теркин из военкора превратился в героя, о котором пишут другие. Первые рисунки и стихи совпали. Возник традиционный для редакционной практики вопрос: как озаглавить содеянное произведение? Помог А.Твардовский. Он одобрил выдумку. Посоветовал давать и к первой и к последующим сериям заголовки, которые начинались бы одинаково: «Как Вася Теркин...» сделал то-то и то-то, поступил так-то и так-то. Так были сделаны серии: «Как Теркин «языка» добыл», «Как Теркин солдата от унтера спас», «Как Теркин поджигателей в плен взял», «Как Теркин донесение доставил» и т. д.

Однажды Тихонов, Твардовский и Саянов вернулись с совещания в штабе, на котором шел разговор и о работе газеты «На страже Родины». На совещании присутствовали товарищи Ворошилов и Жданов. Говорили о том, что Теркин ‑ это хорошо! Но что следует брать и разрешать не только положительные темы, но и отрицательные... Так появились серии с критикой недостатков и уродливых явлений на фронте: «Как Теркин болтуна разоблачил», «Как Теркин неряху обработал»... Когда Теркин уже «показался» читателям, в одной из «Прямых наводок» появились стихи Твардовского   ‑  «Вася   Теркин»[1]. В клишированный заголовок между именем и фамилией помещен портрет героя.

Вася Теркин? Кто такой?

Скажем откровенно:

Человек он сам собой

Необыкновенный.

     Больше многих послужил,

Это всякий знает.

Два похода совершил,

Третий совершает.

     При фамилии такой

Вовсе неказистой,

Слава громкая - герой –

С ним сроднилась быстро.

     И еще добавим тут,

Если бы спросили:

Почему его зовут

Вася - не Василий?

     Потому, что дорог всем,

Потому, что люди

Ладят с Васей, как ни с кем,

Потому, что любят.

     Любят крепко - спору нет,

Что тут удивляться?

Мы сейчас его портрет

Вам представим вкратце.

     Богатырь, сажень в плечах,

Ладно сшитый малый,

По натуре - весельчак,

Человек бывалый.

     Хоть в бою, хоть где ни весть –

Но уж это точно:

Перво-наперво поесть

Вася должен прочно.

    Но зато, - расчет простой, -

Закусив в охоту,

Он идет спокойно в бой,

Как бы на работу.

     Но зато не бережет

Богатырской силы

И врагов на штык берет,

Как снопы на вилы.

     Но зато в лесу с дерев,

С вековых макушек,

Он сбивает снайперов

Аккурат как груши.

    По смекалке - свет не знал

Молодца такого.

И ни разу не бросал

Он на ветер слова.

     И при этом, как ни строг

С виду Вася Теркин , -

Жить без шутки б он не мог

Да без поговорки.

     Веселит, смешит бойцов -

Где бы ни был с ними,

Чтоб ни встретилось...

Таков

Общий наш любимец.                                         А. ТВАРДОВСКИЙ.

   Как оказалось, это стихотворение - единственный авторский текст Александра Трифоновича в серии про Теркина. Зато вклад его в  образ только этим не ограничился.

В феврале 1940 года встал вопрос о сборнике ‑ «Теркин на фронте». Стали его готовить. В гостинице Твардовский познакомил Н.Щербакова с Маршаком, который показал ему уже написанные им стихи   о   Теркине:

Не в Париже, не в Нью-Йорке ‑

В   деревушке   под   Москвой

Родился   Василий   Теркин,

Наш   товарищ   боевой...

     ‑  Как вы это находите? ‑ спросил Н.Щербакова Маршак.

Н.Щербаков ответил, что «все в порядке». Но, как позднее оказалось, в порядке было не все! Сборник - альбом, выпуск первый, «Вася Теркин на фронте» был отпечатан пятитысячным тиражом. В него вошло семнадцать «серий» с рисунками: три, написанные Тихоновым, три ‑ Солодарем и одиннадцать – Н.Щербаковым. Открывали сборник стихи Твардовского, закрывали стихи Маршака. Кстати, любой желающий может посмотреть на него в Интернете. Тираж уже был отправлен в экспедицию на фронт. Как вдруг ‑ распоряжение: тираж задержать! Почему? Заключительные строчки Маршака звучали так: «И теперь в любой каптерке и в землянках всех частей пулеметчик Вася Теркин самый лучший из гостей... Пьют за Васино здоровье, поднимая «спецпаек».

Эти строки кому-то не понравились. Писатели хлопотали, но приказ есть приказ! Тираж задержали. Стали искать выход из создавшегося положения. И нашли! Художники изобрели штамп-клише на деревянной колобашке размером в две строфы с изображением Теркина на темном фоне неба и белой равнины, читающего сборник. Верхняя часть штампа должна была закрыть злополучную строфу с «нецензурным» словом «спецпаек».

Снарядили на фронт машину, на которой Н.Щербаков и начальник конторы Молчанов, вооруженные штампом-колобашкой и черной краской, выехали на Карельский перешеек. Задание проштемпелевать пять тысяч экземпляров сборника было бы скучным, если бы не «паломничество» бойцов и командиров в экспедицию, где мы трудились, засучив рукава. Мы дарили восторженным почитателям Теркина альбомы со стихотворными автографами, а они нас угощали фронтовыми «гостинцами».

Случай со «спецпайком» чуть позже приобрел продолжение. Однажды вернувшийся с фронта В. Саянов привез посылку от сотрудника отдела боевой подготовки Ивана Падерова. В ней была закуска и фляжка со «спецпайком», из-за которого пришлось претерпеть столько мук.

Основным автором стихотворных серий о Теркине был начальник отдела культуры Н.Щербаков. Одна поездка на фронт запомнилась ему особенно. Вот как о ней вспоминает Николай Александрович: «Выехали мы с начальником отдела боевой подготовки Потехиным, взяв с собой свежие газеты. Преодолев все пробки и преграды на пути, мы приехали к летчикам. Потехин представил меня как самого Теркина: одежка, в которую я был одет, соответствовала облику героя. На серьезных до этого лицах заиграли улыбки. Нас проводили на залив, где стояли СБ. Мне показали их «внутренности». Мы стали свидетелями боевого вылета и возвращения летчиков с бомбежки... Потом мы остановились около землянки, из трубы которой поверх трех накатов бревен шел дымок. Потехин с газетами вошел в землянку. Не прошло и трех минут, как он вышел:

‑  Теркин,   пожалуйте   в  гости!..»[2]

Писатели работали в газете не за страх, а за совесть. На них кто-то стал составлять боевые характеристики, чтобы представить к награде. О работе Н. Щербакова от имени писателей дал хорошую характеристику А. Твардовский.  В ней говорится: «С первых же дней войны... находился в частях Действующей армии, писал стихи, корреспонденции, возвратившись на время в аппарат редакции, организовал большую и плодотворную работу по оказанию литературной помощи начинающим поэтам-фронтовикам, регулярно выпускал отдел «Стихи на фронте». К работе над красноармейскими письмами привлек большую группу ленинградских писателей... Помимо всего этого, и собственная работа Щербакова в дни войны получила большой размах. Он - основной автор стихотворных подписей к сериям рисунков о столь популярном у бойцов действующей армии Васе Теркине, ряда острых стихотворных фельетонов и юморесок... Товарищ Щербаков представлен к правительственной награде».

Этот эпизод касается и  истории газеты, и будущей «Книги про бойца» А. Твардовского, который косвенно уделил этому несколько строчек. В поэме говорится, что герой «На Карельском воевал за рекой Сестрою... И не знаем почему, спрашивать не стали, ‑ почему тогда ему не дали медали».

Так   оно  и   было!

В марте 1940 года война закончилась. Наступили дни проводов москвичей. Художники сделали последнюю серию рисунков к Теркину. По их замыслу, он должен был навсегда покинуть газету, уехать с ними в Москву. Художники уехали, но Теркина им увезти не удалось[3]. Под их последней работой Н.Щербаков сделал подписи не такие, какие им хотелось. Заключительные строчки были обращены к читателям:

Не впадайте вы в тоску:

Он   из   Ленинграда

Едет в   Красную   Москву

Получать   награду.

Дней    примерно   через   пять

    Теркин к нам вернется,

И вокруг   о   нем   опять

Слава   разнесется!

     Теркин вернулся. Другие художники продолжили работу над ним. Газетный Вася Теркин долго еще помогал бойцам в боевой   подготовке   мирного  времени.

      Известный советский писатель и общественный деятель Николай Семенович Тихонов, сотрудничавший с газетой в 1939-40 г.г., а во время Великой Отечественной войны возглавлявший группу писателей при политуправлении Ленинградского фронта, так вспоминал о редакционной жизни[4] периода финской кампании: «Редактором газеты был тогда Д. С. Березин, который очень любил, чтобы ему приносили фронтовые новости прямо с переднего края, и писатели все время проводили в поездках по фронту, сменяя друг друга. Те, кто не был в поездке, писали в газете публицистику и позже участвовали в отделе сатиры и юмора в создании типа собирательного героя, которому было найдено название: Василий Теркин. Так как больше всех оставался в редакции по требованию редактора Н. А. Щербаков, количество написанных им строф под рисунками художника Бориса Лео, изображавших приключения Теркина, много превышало количество написанного нами. И поэтому он в конце кампании,  длившейся сто пять дней, с триумфом объехал передний край, так как Вася Теркин имел большую популярность. Конечно, он не мог сравниться с тем, что написал Твардовский в своей широко известной поэме в годы Великой Отечественной войны».                                                                                          

Однако в этой «Книге про бойца» нашли отражение впечатления от событий трех с половиной месяцев Финской кампании – многочисленные встречи, беседы, очерки, портретные зарисовки, появлявшиеся на страницах газеты Ленинградского военного округа «На страже Родины». Ведь образ Васи Теркина был вывезен А.Твардовским с Карельского перешейка. Вот его свидетельство от 20 апреля 1940 года ([5]):  «Переписывая в тетрадь карандашные записи для порядка, я все время думал о том, что же я буду писать о походе всерьез. Мне уже представился в каких-то моментах путь героя моей поэмы. Переход границы, ранение, госпиталь, следование за частью, которая ушла далеко уже. Участие в решительных боях. Какое-то знакомство с девушкой — лекпомом или сестрой. Но ни имени, ни характера в конкретности еще не было.

Вчера вечером или сегодня утром герой нашелся, и сейчас я вижу, что только он мне и нужен, именно он. Вася Теркин! Он подобен фольклорному образу. Он — дело проверенное. Необходимо только поднять его, поднять незаметно, по существу, а по форме почти то же, что он был на страницах «На страже Родины». Нет, и по форме, вероятно, будет не то.

А как необходимы его веселость, удачливость, энергия и неунывающая душа для преодоления сурового материала этой войны! И как много он может вобрать в себя из того, чего нужно коснуться! Это будет веселая армейская шутка, но вместе с тем в ней будет и лиризм. Вот когда Вася ползет, раненный, на пункт и дела его плохи, а он не поддается — это все должно быть поистине трогательно.

Благодаря тому, что в первый раз он ранен в начале кампании и что, отоспавшись в госпитале, он, где пешком, где с оказией, пробирается через весь Карельский перешеек, ему удается видеть очень много — тылы, дороги и т. п. Тут столько может быть занятных моментов. Нет, это просто счастье — вспомнить о Васе. И в голову никому не придет из тех, что подписывали картинки про Васю Теркина, что к нему можно обратиться и всерьез. Моральное же мое право на Теркина в том, что я его начинал, в том, что я правил чужие подписи к картинкам Брискина и Фомичева, и, главное, в том, что никто за это дело не возьмется, а если возьмется, то не сделает так, как это сделаю я, если все пойдет по-хорошему.

Вася Теркин из деревни, но уже работал где-то в городе или на новостройке. Весельчак, острослов и балагур…Теркин — участник освободительного похода в Западную Белоруссию, про который он к месту вспоминает и хорошо рассказывает. Холост. Очень умелый и находчивый человек. Играет, на чем придется — балалайка так балалайка, гармонь так гармонь.

Хоть в бою, хоть где невесть —

Но уж это точно —

Перво-наперво поесть

Вася любит прочно.

Он умеет и кашеварить. На походе случается ему и блины печь, и курицу жарить, и корову доить. В нем сочетается самая простодушная уставная дидактика с вольностью и ухарством. В мирное время у него, может быть, и не обходилось без взысканий, хотя он и тут ловок и подкупающе находчив. В нем - пафос пехоты, войска, самого близкого к земле, к холоду, к огню и смерти.

Соврать он может, но не только не преувеличит своих подвигов, а наоборот — неизменно представляет их в смешном, случайном, нестоящем виде.При удаче это будет ценнейший подарок армии, это будет ее любимец, нарицательное имя. Для молодежи это должно быть книжкой, которая делает любовь к армии более земной, конкретной.

Даже   в нравах   армии   это   может   сделать свое дело — разрядить немного то, что в ней есть сухого, безулыбочного и т. п., не подрывая ничуть священных основ дисциплины. Одним словом, дай бог сил!» Так перерождался из героя газетного, мультяшного в героя эпического Вася Теркин. Происходило это в творческой лаборатории автора. И герой начинает жить уже помимо своего создателя, который 2 мая 1940 года записывает: «Обдумываю своего Теркина. Уже иной раз выскакивают строчки.

         Стал в сторонку,

Изловчился,

В ту воронку

Помочился,—

  это Вася на передовой, когда ребята приуныли под обстрелом минометов. Одна разорвалась совсем близко. Под обстрелом Теркин начинает рассказывать какую-то потешную историю:

        Вышел поп однажды в поле,

        Захотел он...

                  (Разрыв.)

       Дальше продолжается с естественным  пропуском чего-то:

     Хочет встать — никак не может,

     Тут идет один прохожий,

      Поп сидит и весь зарделся,

      Не поднимет головы.

А прохожий присмотрелся:

— Отец Федор — да ведь вы...

(Разрыв.)