Тема: Житие чиновника 4. Чужой среди своих
И всё-таки я просчитался (Бизнес, однако…)
Год почти при власти. Ого! А ощущения самые обыкновенные, будто и ничего не изменялось. Народ по-прежнему уважает, друзья – не сторонятся, дерьмократы типа рыжебородого суперспекулянта Колмакова – костерят с трибуны. «Отцы города» - кто как. Кто с почтением, кто по-приятельски, кто… Впрочем, тут непонятка. Зайцев, почти друг по «Химмашу» (он нач. ПДПС, я – предс. СТК) - смотрит как на инородное тело в системе. Уборка территории, например, – его личная проблема: когда хочет – тогда и уберёт. Хоть после октябрьских праздников. Или приглашения на сессию - принимает без вострогов, будто это бестолковая нагрузка. Как-то так. Кстати, Лебедеву тоже не льстит. Зазнался? Или все кроме него – второй сорт?
Да. Особая статья – Попов. Виктор Михалыч. Руководитель строительной фирмы или КЭЧ. Член троицы, голосовавшей против моего избрания, но за Водолазского. Все трое (третий – Верещагин Владимир Семёнович) депутаты очень озабоченные, но Михалыч явно использовался в группе скорее в плане поддержки при голосовании и в деле финансового обеспечения (те, двое – не при деньгах: один – учитель по труду, другой – юрист-самоучка без должности, кажется). Однако, отношение к бизнесу и, кажется, успешное внушало уважение и осторожность.
При всём при том, Виктор Михайлович обладал характером мягким и даже общительным. И на сессиях смотрел на меня приветливо, как бы прощая моё вторжение во власть вопреки логике инакомыслящих. И когда Алла Алексеевна Василенко, директор Горпарка, посетила меня с просьбой (женщины от служб приходили на беседы не ради бесед, а сугубо «по делу»), я вдруг предложил ей посетить с её проблемой Виктора Михайловича. По строительству, кажется, был вопрос. Алла Алексеевна посомневалась, но согласилась, и мы созвонились. За нами приехали на иномарке, чем абсолютно разрушили в моём сознании стереотип бизнесмена: они добрые, оказывается.
Михалыч обещал помочь. Беседа была недолгой, но конкретной. Что-то по строительству, пиломатериалам… В скромном, но уютном кабинете, «по ходу», Виктор Михалыч предложил чай или кофе на выбор, но директорша отказалась от всего. Что-то удерживало её от застольного контакта. Я тоже отказался из солидарности. Прощаясь, Михалыч спросил, как бы невзначай:
- Проблемы только у дамы?
- У всех проблемы. Но ты ж – не бог!
- Какие проблемы?
- Да, не стоит. У меня – личные.
- Ну, звони, подъезжай. Порешаем.
На обратном пути Алла Алексеевна больше молчала. Не благодарила ни меня, ни спонсора, ни судьбу. Или всё в порядке вещей, или чем недовольна? Этой загадки я не разгадал даже после очередного общения с Виктором Михалычем уже по своей «проблеме».
Забор вокруг моей усадьбы был выстроен ещё тестем и вконец износился. Нужен был новый. После какой-то сессии Михалыч подошёл, прощаясь:
- Порешал свои проблемы?
- Если по пиломатериалу – проблемы есть. Ты не пособишьь?
Деловой человек, хозяин лесопилки и столярки, слесарки универсального хоздвора, быстро сделал схему ограды, прикинул расход материала. Уточнил форму штакетника, длины столбов и прожилин, спросил куда завезти и кому доложиться в моё отсутствие.
Я ликовал. Вот как надо оформлять заказы! А когда приятель (конечно, мы уже стали приятелями!) спросил, нужен ли спецтрактор сверлить ямки под столбы – я уже окосел от свалившихся на меня благостей. Но, понимая, что бесплатно ничего не происходит, я воздержался:
- Уймись, Виктор. Сам накопаю. Выходного хватит.
- Рабочих дать, чтоб собрать?
- Не, сам сколочу и покрашу. Это не работа, а удовольствие.
Через неделю я отстроил новый забор и ждал сессии, чтоб узнать расценки. По окончании оной Виктор сам спросил:
- Закруглился с забором? Как он?
- Блеск. Сколько с меня? – Я потрогал карман, хватит ли прихваченного?
Михалыч задумался:
- Ты не торопишься домой? – было около шести вечера. – Как насчёт «Бочки»?
- Да, идёт…
- Ща, позвоню.
Он стал звонить в «Бочку», я пошёл сдавать протоколы, через пару минут мы выехали на его БМВушке к горпарку. Я трезво полагал, что уж дружеский обед не будет мне в большой ущерб.
Ничто и не предвещало ничего особенного. Нас не встречали как почётных гостей, столик мы отыскали себе сами, но вот заказ согласовывать Михалыч пошёл к владельцу. И когда нам стали носить блюда, я поневоле стал искать глазами меню. Напитки Михалыч предпочитал уж точно, не из бочки. Что-то незнакомое и пугающее, тем более что он рекомендовал и мне не отказываться, и вкус у бутылок был отменный. Но хмель меня не брал из чувства ответственности и постоянной работы мозга: чем всё это кончится? Тем более, что пустые тарелки быстро уносили, а приносили что-то неизвестное взамен и очень пригодное для жуткого переедания. Живот у Вити был большой, он его заправлял сосредоточенно и как-то культурно, утираясь салфеткой, не забывая спросить интеллигентно и приятельски:
- Вот это пробовал? Я всегда это заказываю, - и называл экзотическое блюдо. Я при этом смотрел на его живот – когда ж он насытится? Стоимость поедаемого мне не была известна, но слухи о разбоях ресторанных владельцев до меня доходили. Через час, не меньше, я решил, что я хозяин кутежа и предложил:
- Как бы не перебрать. Хорошая забегаловка, но дома лучше.
Виктор оглянулся на бутылку, которую нам поставили не разливая.
- А эту, что, с собой возьмём?
Я нервно вручил её Михалычу:
- Дома выпьешь. – Он мне уже надоедал и беспокоил, а моё сознание тревожила моя состоятельность. – Ты сыт, пьян?
- А ты?
- Через край! Жди меня в машине.
На выход Виктор пошёл уверенно передвигая ногами.
У меня же ноги были пьяней головы, но ответ официанта на вопрос, сколько с нас набежало, окончательно отрезвил и озадачил:
- А нисколько. Михалыч расплатился.
Кажется, я понял осторожность Аллы Алексеевны в отношениях с Поповым. Он никогда не искал выгоды с клиента. Будучи человеком верующим, не отказывал себе только в одном грехе: любил оторваться до края под хорошую закуску. И угостить приятеля было для него почти удовольствием. Чем некоторые его приятели и пользовались. А Василенко была до щепетильности порядочна, чтобы нагружать человека хоть копеечными тратами.
Кстати, ко мне Виктор Михалыч никогда не обращался с просьбами, даже когда его снимали с должности по, вполне вероятно, ложным обвинениям.
