Как проходила украинизация Воронежской области

Как проходила украинизация Воронежской области

В 1928 году, когда была образована Центрально-Чернозёмная область, население Россошанского округа на три четверти состояло из потомков черкас, покинувших Малороссию в семнадцатом веке и более поздних украинских переселенцев. Они продолжали говорить на языке предков и сохранили их особенности быта и культурные традиции.

Алим МОРОЗОВ,
краевед, г.Россошь

Здание на Октябрьской площади, в котором размещалась редакция окружной газеты «Робитнычо-селяньская думка», 1929 год .

Это послужило поводом для проведения в Россошанском округе коренной языковой перестройки, то есть была сделана попытка заменить русский язык украинским в школьном обучении, в делопроизводстве, в официальном общении, в средствах массовой информации и в наглядной агитации. Она затевалась сверху, с самыми благими намерениями, ради «национально-культурного подъёма большинства населения».

В небольших масштабах работа в этом направлении проводилась и раньше. Так, в 1926 году в Россоши открыли украинский педагогический техникум, а в соседней Ольховатке обучение на украинском языке ввели в школе крестьянской молодёжи. Постепенно, по мере подготовки учителей украинского языка, увеличивалось количество начальных школ, где обучение велось на этом языке. Так что к моменту образования Россошанского округа на его территории из 591 школы 1-й ступени 253 по языку относились к украинским школам.

Украинизация ЦЧО, помимо Россошанского округа, проводилась в восьми районах Острогожского округа и частично в Белгородском, Борисоглебском и Льговском округах. В постановлении бюро обкома ВКП (б) ЦЧО по вопросу украинизации, принятом 2 октября 1928 года, особо подчеркивалось: «Украинизация округов, являющаяся неотъемлемой частью культурной революции и социалистического строительства, должна стать в центре внимания нашей работы. Всякая недооценка значения украинизации или могущие возникнуть элементы великодержавного или украинского шовинизма должны встретить решительный отпор».

Однако реформа с самого начала осложнялась «географией» украинизации. Из шестнадцати районов Россошанского округа полностью были украинизированы тринадцать. Хотя слово «полностью» не совсем точно отражало ситуацию, так как в этих районах на украинский язык переходило 250 сельских советов, а сорок пять, в которых преобладало «русское нацменьшинство», языковая реформа не затрагивала. В трёх неукраинизирующихся районах – Верхнемомонском, Воронцовском и Лосевском – проводилась «миниукраинизация» в одиннадцати сельсоветах с преобладающим украинским населением. Уже сам характер размежевания округа и районов по языку не сулил успеха реформе. Трудно представить положение работников исполкома, например, Новокалитвянского района, которым положено было разговаривать с посетителями только на украинском языке, а к нему обратились жители неукраинизированных Ольховатского, Гороховского или Дерезовского сельсоветов. Получалось, что такой чиновник должен быть, как минимум, двуязычным.

Завершить реформу в Россошанском округе планировалось в 1930 году. В Богучарском, Кантемировском, Михайловском, Ольховатском, Ровеньском и Россошанском районах, где эта работа проводилась предварительно, во всех местных учреждениях и сельских советах общее делопроизводство, вся переписка, разговор работников аппарата с посетителями с 1 января 1929 года должны были вестись только на украинском языке. В остальных семи районах на русском можно было разговаривать до 1 июня 1929 года.

Для языковой перестройки срочно потребовалось большое количество людей, хорошо знающих украинский язык. В 1929 году смета расходов в округе на украинизацию составила 98939 рублей 24 копейки. Повсеместно организовывались кружки и курсы. Для переподготовки учителей при Богучарском и Россошанском педагогических техникумах открыли одногодичные курсы. Кроме этого, их привлекали на одно- и двухмесячные курсы. Планом округа предусматривалось к 1930 году полностью перевести обучение на украинский язык в 596-ти из 641-ой школы. Остальные находились в населенных пунктах, не попадавших под эту масштабную акцию. А вот газету Россошанского округа «Голос бедноты» переименовали в «Робитнычо-селяньску думку».

Переподготовка работников отделов окрисполкома, райкомов, райисполкомов, сельских советов (всего их было 1197 человек), а также ещё более многочисленной армии служащих различных окружных и районных учреждений наталкивались на непреодолимые трудности. Очень мало было преподавателей, хорошо владеющих украинским языком, не хватало учебников, специальной и художественной литературы. Не все работники изъявляли желание изучать новый для них язык. Приходилось буквально принуждать их посещать вечерние кружки.

Для упорядочения обучения и контроля за посещением кружков и курсов украинского языка введена новая форма списков, в которых, наряду с обычным набором данных о человеке (специальность, должность, возраст, партийность, национальность), приводились сведения, «владеет ли человек литературным украинским языком, знает ли местный «слобожанский говор» и, главное, желает ли он пройти переподготовку на украинских курсах и работать в украинизированном аппарате». В такой форме уёета просматривалась угроза увольнения и здорово попахивало национализмом.

Об отношении работников учреждений к украинизации можно судить по этим самым спискам. Например, из девяти работников окружной ККРКИ (Контрольной комиссии и Рабоче-крестьянской инспекции) не пожелали учить новый язык трое, в том числе и председатель ОКК и заведующий РКИ товарищ Н.М. Жирняков. В другом случае председатель окружного суда, бывший кузнец В.П.Мельников вместе с двумя своими подчинёнными, плохо понимали местный говор и украинский язык учить отказались.

    Инициаторы реформы исходили из надуманных теоретических посылок, игнорируя жизненную практику. Они не учли того, что русский язык за предыдущие столетия стал необходимым инструментом человеческого общения, который на практике всех устраивал.

Не пожелали посещать курсы трое из десяти работников конторы государственного торга. Старая коммунистка, бывшая наборщица типографии Е.М.Иогансон, работавшая в то время в Россоши заведующей окружным здравотделом, сумела привлечь к обучению в кружке девять своих сотрудников, двое из которых подчеркнули, что они изучают украинский язык лишь «по необходимости».

Вскоре стало ясно, что эта кампания не дает желаемых результатов. По этому поводу бюро окружного парткома 23 ноября 1928 года высказало мнение, что «… считает результаты работы по украинизации в Россошанском округе …совершенно недостаточными». Почти год спустя, в октябре 1929 года, заведующий орготделом окружного исполкома товарищ Макогонов, обращаясь ко всем отделам, требовал, чтобы работники отделов, посланные «на курсы по изучению украинского языка… под расписку» явились в «красную школу» к 6 часам вечера, где проходили занятия. Явка была строго обязательна. Как видим, время шло, а положение с изучением украинского языка в лучшую сторону не менялось. Непосредственным свидетелем тех событий оказался россошанец Иван Иванович Алексеенко. Его, активного комсомольца, в 1929 году послали в Павловск в только что созданную совпартшколу второй ступени. Туда приглашались преподаватели из Харькова, а курсантов отбирали из числа хорошо владеющих украинским языком.

«Украинизация, – писал в январе 1977 года И.И. Алексеенко, – принесла много неприятностей. Русские коммунисты, не овладевшие украинским языком, обвинялись в великодержавном шовинизме, отдельные исключались из партии. Создались трудности в сношениях с областными организациями, так как в областных организациях недоставало специалистов, владеющих украинским языком. В районные организации шли директивы на русском языке, а их нужно было переводить на украинский. Сейчас не помню, но, кажется, украинизация была упразднена в 1933 году. Дело в том, что население литературного языка не знало, оно уже забыло настоящий украинский язык, и, как говорили в Россоши, это были не украинцы, а «перевертни». Приведу один занятный случай. В 1931 году в связи с Днем Красной Армии мне 23 февраля поручили выступить с докладом перед колхозниками хутора Кувшин, расположенного в нескольких километрах севернее Семеек (теперь село Подгоренского района. – А.М.). Через день туда заехал редактор районной газеты тов. Шевченко и поинтересовался, как прошёл доклад. Колхозники ответили: «Був тут якыйсь цыган, шось казав про армию. Слухалы мы слухалы и ничого толком ны понялы». Такова история украинизации».

Языковые преобразования в Россошанском округе явно давали сбой. На практике получалось, что сохранение национальных традиций вместе с широким использованием в повседневной жизни украинского диалекта недостаточно для полного утверждения в регионе литературного украинского языка. Инициаторы реформы исходили из надуманных теоретических посылок, игнорируя жизненную практику. Они не учли того, что русский язык за предыдущие столетия стал необходимым инструментом человеческого общения, который на практике всех устраивал. Украинизация создавала конфликтные ситуации, нарушала нормальную работу по управлению экономикой округа и тем самым фактически тормозила его развитие. Однако чтобы осознать это, потребовался не один год. Окончательно отказались от языковой ломки в 1933 году.

Источник: газета «Коммуна» | №64 (27012) | Вторник, 25 августа 2020 года.