Борисоглебская оппозиция в лицах (Страница 1 из 9)

Это случайно не издание с красной обложкой,брошюрного размера?Тогда это очень интересно,читал на ходу отрывками,тонкостей и деталей не помню.Жду с интересом продолжения)!

Она самая.

Я жду продолжения...может что со времени написания пришло на ум ....,т.ч. ждём-с....

Не ожидал!Да это акт паталоанатома о вскрытии - до предела ясная картина гибели организма...Жду продолжения поближе к нашим реалиям,но перескакивать не надо а то потеряется нить череды событий...

3. РЕГИОН - ТА ЖЕ КАРТИНА 
     Насколько чище и слаженнее обстановка в местном отделении КПРФ?
     Не  претендуя  на  элементарный  анализ,  в  пределах  доступного материала, я пытаюсь объяснить себе: что есть борьба за справедливость в обозримом провинциальном пространстве и почему тенденция к падению авторитета партии – объективная реальность? При всей возможной «святости» секретаря и райкома.

                              Идеолгия или физиология?
     Времена Лебедева, Мезинова - последних партийных лидеров района дышат спокойствием и уверенностью. Разумеется не с их точки зрения. Им всегда было беспокойно. Но факт: мелким ли, средним ли шагом - район шёл вперёд!

     И вот на Мезинове - обвал. Партия распущена. Мир перевернулся. Но секретарь не пустил себе пулю в лоб. Нашёл достойное, «хлебное» место (пардон) в комбинате хлебопродуктов. При встрече улыбается и «не пылит». Всё в норме. Но в партии не восстановился.
А не странно ли? Или не первый секретарь должен быть самым убеждённым и непримиримым? Или Семён Давыдов - всего лишь образ для агитки? Или эпоха конформизма взяла верх и переставила акценты? Тогда к чему страстные призывы сокрушить неправедную власть и восстановить прежнюю? Чтоб утвердить на постах новых Мезиновых, Игнатовых, Горбачёвых? Все примирились, отсиделись, пристроились. И как не разувериться простым людям, не коммунистам?

     Ужас Гайдаровской России породил массу новых партий и движений. Среди них - компартия, как феникс. В пылу не все сгорели, и вера умерла не повсеместно. Даёшь новых, честных, праведных и самоотверженных. Вожди – ничто, идея – всё! Она единственно верна и под неё найдутся лидеры. За ними пойдут убеждённые. За убеждёнными – массы.

     Восстановление в правах компартии в городе было встречено оживлением. О первом собрании знали далеко не все, но в драмтеатре собралось более трёхсот неравнодушных. И выбрали секретаря, если говорить с чужих слов,  не лишённого склонности к новациям, которые не устроили в скором времени самих коммунистов. Выбрали другого.

     Не буду утверждать того, о чём не знаю. Как работал новый секретарь мне не ведомо. Но и он не долго продержался. Следующий секретарь Котченко, руководитель колхоза в районе, запомнился тем, что на собрания он приезжал с компанией односельчан,  надо думать, коммунистов. Но, не будучи избранным в Облдуму, исчез из поля зрения коммунистов и собственного села. Деталь к факту: собирая за него подписи для избрания в Облдуму, я долго убеждал свою бывшую учительницу, секретаря парткома школы в 50-е годы, поддержать Котченко своим голосом. На что она упорно возражала: «Ты уверен, что если коммунист, то и надёжный? Хорошо ли ты его знаешь?» Я убеждал со всей силой партийной страсти - мог ли я думать иначе? Раз коммунист – значит хороший! Но не ошибался ли?

                          Особенности характера нового секретаря

     Котченко сменил Щеблыкин Виктор Андреевич, бывший командир 27-го батальона. На моей памяти - самый яркий и компетентный из секретарей этого периода. Нет, не солдафон, но вояка. И интеллектуал. Поклонник и знаток Высоцкого, сам не дурак «от рифмы», мастер политической (а может и не только) эпиграммы. Немного дефективен в дикции, но это скорее сходило за индивидуальность. В речах смел и рискован, с властью - «на ты». Лидер он был несомненный, но чем дальше, тем больше склонный к авторитаризму.

   Через год-два офицерская нетерпимость и неуравновешенность начали коробить членов горкома. Отеческий стиль не был его нормой. Требовательность и окрик! Акулинин, Туркин, Тучина (члены горкома), ощущали его пристрастие без восторгов: абсолютной непогрешимостью секретарь не отличался. Прежде всего, самоуверенность его была напускной. Ожидая неспешно    собирающихся  на  митинг коммунистов,  он  с тревогой и отчаянием  повторял: «Не придут, собаки, не подойдут. Втроём останемся на площади -(подходил Туркин). Вчетвером будем митинговать, мать твою - (шёл Чушкин ), Больше десятка - не жди!» - (шла Мямлина с флагами и группой «химмашевцев»).

     Я его панику не разделял. Митинги «имели место быть». Щеблыкин заряжался энтузиазмом, и выступления его с трибуны были страстны.

     Порой же неуверенность сменялась переоценкой самого себя, грозившей провалом. Готовясь к выступлению в праздник по телевидению, он, загадочно улыбаясь, предупредил о некоем сюрпризе для зрителей. И действительно, сюрпризом было увидеть его в праздничном мундире подполковника авиации. Церемонное и многообещающее начало, однако, кончилось откровенным поношением коммунистов телеведущей, опытной и тертой в своём деле хозяйкой экрана. Провокационный вопрос и язвительный комментарий в конце передачи не только не оставили коммунтсту в мундире времени для достойного ответа, но и не дали  шанса  на доказательный ответ, настолько Фоминых (директор Т.К. «Светоч») умело «склеила» свои аргументы.

       Представляя горкому свои выходы на Главу, он был непоследователен. То ругал Лебедева на чём свет стоит, то отмечал, что тот мудр и дальновиден, может идти нам на встречу и его надо любить. Было ясно, что эмоции над ним иной раз были более властны, чем выдержка. Незадолго до выборов в Совет я указал ему на эту несуразность: «Любить нам Лебедева, или ненавидеть?» Горком с интересом ждал ответа. Виктор Андреевич счёл вопрос бестактным, отругал главу администрации последними словами, а заодно и мне дал понять, что я не на много больше стою. Впервые и я ощутил неприязнь к секретарю, хотя  уже не питал к нему признательных чувств, как раньше.

     Сомнения в себе, безусловно, присутствовали в Щеблыкине. Это не было комплексом неполноценности, который иногда посещал меня в его должности. Это был результат неверного просчёта шансов, хотя преодолеть себя было можно и нужно.    В  последний год секретарства Щеблыкина, сомнения сослужили ему не лучшую службу.   Мощно начав предвыборную кампанию   в местный Совет (Щеблыкину оставался год пребывать в чине депутата Облдумы) , Виктор   Андреевич   в   предпоследний   день       официально   снял       свою кандидатуру, сильно засомневавшись в победе, хотя шансы выиграть были.

    Собственно, он долго не верил, что изберётся и в Облдуму, и, готовясь к провалу, убеждал ближайшее окружение, что мы зря его толкнули на выборы в таких условиях. Провал целиком должен был лечь на совесть инициаторов затеи (Мямлина, я, Беляев, Чушкин). Выиграв же выборы (усилиями тех же товарищей), Виктор Андреевич ликовал, как ребёнок: «Какие величины «свалились»! Я их предупреждал; со мной не спорьте!».   В Думе, кстати, он был лицом заметным и деловым.

  Перепады неверия и самоуверенности граничили уже и с откровенным самозванством. Работа в Облдуме дала ему авторитет и некое право смотреть свысока. Готовясь к выборам в Совет в 1999 году, он в рамках местного   НПСР   («Народно-патрический   союз   России»)    свёл   дружбу    с деловыми людьми и средним бизнесом (что само по себе непредосудительно), но не в форме же предпочтения в ущерб однопартийцам! Первый звонок серьёзных разногласий прозвучал хоть и невнятно, но пугающе-неприятно. На первых порах кандидатства в Совет, не очень сомневаясь в победе (депутат Облдумы идёт в местную власть - это и оригинально и остро - успех почти в руках!), он нечаянно заявил, что в Совете будет претендовать только на должность Главы. Якобы, обещанное Лебедевым место заместителя председателя Совета ни в коем случае «не дело».  И в администрации будут люди знающие и умеющие, разумеется, не из коммунистов.

  Нелестная характеристика партийной команде была дана без оглядки на тот самый такт и на корректность.

Дима, ты долго молчал. Я уж думал, не проблемы ли? Как супруга? Дай бог, чтоб лучше!

     Reone со временем сможет написать и лучше. Просто сейчас он практик и писать ему не резон. Да и партийная тайна - не мелочь. Каждая партия работает в стратегическом поле.  Если она не в борьбе - она мертва. И лозунг "Чего не должен знать враг, того не говори и другу" - всегда на месте. Это мне терять нечего, кроме убеждений.

     Классовый враг - это подковырка. Мы ж с тобой разного поля ягоды. Но живём в одной бочке. Надо быть терпимыми. Тем боле, ты такой доброжелательный.

     Рад и удивлён, что интерес ещё не пропал. Материал специфический.  Если всю историю прочитаешь - можно принимать в партию.( Раньше ж главный критерий приёма был - знание "Истории КПСС".  А чем эта антология не история КПРФ на рассматриваемом этапе?) Я похлопочу перед Романом о партбилете. А пока - ещё  несколько моментов.

                     Кризис доверия и угроза отставки
     Рейтинг секретаря в кулуарных разговорах падал стремительно, да и очно уже райкомовцы говорили с секретарём без обожания. Поводы были не только этические.  Приняв организацию числом около двухсот человек, к шестому году работы Щеблыкин имел 96 по списку. (Вины его в том не было, верно, но факт работал не на пользу авторитету). Сожалел: «Лучшие уходят. Кто умирает, кто уезжает... Вот Загороднев, например. Такого у нас в организации нет, факт». А.В.Загороднев - первый редактор газеты, которой мы решили оставить бывшее партийное название  «Борисоглебская правда», - в самом деле был личностью незаурядной. Помоложе меня (может, поэтому он относился ко мне как к величине и личности - у меня, к тому же была хорошая первичка на «Химмаше», созданная нами с Мямлиной), он был корректен, воспитан, умён и способен в оргвопросах. Газету он «сделал» сам, и газета была хоть не блеск, но «выходила»: удержать пролетарский орган в то время было не просто. Он выпустил 4-5 номеров за год, что уже очень хорошо.
   Самый беспокойный человек в горкоме Тучина Таисия Михайловна тяготилась щеблыкинским секретарством, казалось, больше других. Это от неё я впервые услышал предложение сменить  Щеблыкина на его партийном посту. Меня это вовсе не обрадовало. Предстоящие выборы в Совет, затем губернаторские, президентские - воз, к которому я не был готов. Наработки Щеблыкина к этим мероприятиям были для многих из горкома, и для меня же, загадкой. Выстроить собственный план, тем более реализовать его - казалось фантастикой. В агитацию, чтобы склонить меня к секретарству, включилась Л.Ф.Мямлина, в последнее время всё более резко критиковавшая секретаря на собраниях. Она же и предложила собственную тактику предвыборной работы, целиком, впрочем, построенную на испытанных неоднократно методах: расчёт на собственные силы, работа «без передыха», загрузка всех, кто может двигаться и соображать. Ни давления на власть, ни пристяжки чьих то денег и авторитета, ни иных каких-то особых технологий и премудростей этот план не содержал.
     Да,    Мямлина  -  первый   мой   помощник  по  первичке в «Химмаше», была
способна  на  многое, но  всех  дыр  ею  не   прикроешь.  Горком же,  с  уходом
В.И.Акулинина (его, не будь моей позиции, Щеблыкин исключил бы из партии за несанкционированную связь с Фоминых на дополнительных выборах в Совет), обеднял конкретикой, а используемые на прошлых выборах методы хорошо читались соперниками и плохо действовали. Наблюдателей -нехватка, газетная агитация - мизерная, связь, транспорт, а главное -активность и энтузиазм - почти отсутствуют. Не фонтан, как говорится.

                       Кто и как побеждает на выборах
     Сам Щеблыкин, как ни хорохорился, чем ближе к выборам, тем больше сомневался в победе. Ставка на соратников из бизнеса, похоже, надежд не добавляла. Видя же инертность и неявное противодействие горкома, он потерял остатки веры в успех, снял свою кандидатуру с выборов и предупредил меня о передаче «руля».
    Из всех коммунистов только мне и Акулинину сулили избрание в Совет наперёд. Могла войти в Совет и Мямлина, но она отказалась от выборов, не видя, по её словам,  особой радости и смысла в депутатстве, а так же по семейным обстоятельствам. Прошли, действительно, двое: я и В.С.Полянский. Для многих его выход был неожиданностью, но после стало известно, что его родной завод (БКМЗ) был единственной организацией, позаботившейся обо всех своих кандидатах в Совет и обеспечившей сносные условия в борьбе за победу, не поскупившись на траты. Кстати, БКМЗ и имел в этом созыве самое большое представительство.
     Имея опыт в избирательном процессе, я знал, что у коммунистов, не торгующих собой, только один, но верный шанс победить в городе: не жалея ни сил ни сапог, ни нервов, ни терпения - идти от дома к дому днём и поздним вечером, стучать в дверь, пока не откроют (порой и матом), не разберутся (дурак-ли, чудак-ли?), не увидят  (пьян или погорелец) и, наконец, подставят ухо. А тут уже убеждённо, со всей страстью гневаться на власть, взывать к памяти о прошлом, ориентируясь по обстановке (порой и дешёвая водка при «той» власти приходилась кстати!), вербовать в союзники и хозяина и всё семейство.
     Но, ленив русский человек, а он и коммунист - русский. Партбилет же для обывателя иной раз хуже красной тряпки. Силён мещанский дух в городе!

                           Странная позиция Щеблыкина
     Расклад в новом Совете был удобный для работы в нём коммунистов. Мне были знакомы почти все депутаты, кроме некоторых из КМЗ, но присутствие Полянского решало эту проблему - их знал он. Общий язык на уровне сотрудничества мог быть обеспечен. Приход в Совет А.И.Водолазского, бузотёра и говоруна, как оказалось после, с двумя товарищами (В.М.Поповым и В.С.Верещагиным), как минимум, обещал взаимопонимание. Группа оппозиции могла составиться до трети Совета. Но неожиданно обнаружилось, что именно группа Водолазского оказалась противником КП . Возникли сомнения в самом Щеблыкине: если он друг этих ребят, кто его враги? Впервые мне пришло в голову, что Тучина, Туркин, Акулинин, Мямлина, как члены горкома, смотрели дальше меня - позиция секретаря, как они и считали, была более чем двусмысленной. Его постоянные претензии к обкому, дружба с Б.М.Скрынниковым (замство у него в комитете Облдумы), игры в течениях «Единой России» - сильно меня насторожили. На мой взгляд, состояние парторганизации было и без того непрочным. Я, к счастью, не знал, насколько оно прочно в других районках - там оно было не лучше, как правило. Парторганизацию могли спасти два фактора: административный ресурс и лояльность лидера. Но в администрации место Щеблыкину уже не светило, лояльность вместе с уважением он утрачивал неумолимо. Этому, кстати, способствовало несколько семейных обстоятельств (гибель единственного сына и острая болезнь жены, к которой, в условиях конфронтации с городской властью, он, по его словам, не мог даже дозваться «Скорой»). Нервные срывы секретаря стали почти нормой.

                   Разные мнения о сотрудничестве с   властью
       В этих обстоятельствах возникла идея о внедрении меня в Совет. Моих данных для работы замом у председателя  Совета на общественных началах могло хватить. Нужно было бы склонить к согласию с этим Лебедева. При этом влияние Компартии в городе значительно возрастало. Но Щеблыкин напрочь отверг эту идею и на очередном райкоме раскритиковал и меня, и мои способности. Ему в этой роли виделся, скорее, Водолазский. В то же время замство коммуниста у человека (Лебедева), состоящего в неприязненных отношениях с руководителем райкома (Щеблыкиным), как бы унижало статус организации. Спорить я не стал, тем более  что такой пост означал непростую жизнь между молотом и наковальней.

                    Решение было принято без меня 
     Руководство парторганизацией, однако, «улыбалось» мне всё явственнее. Туркин, Тучина, Чушкин, Мямлина (райкомовцы), Быценко, Козловцева, Такварелия, Суворов, Акулинин, вся парторганизация «Химмаша», где я был секретарём (за исключением Красножона и супругов Ефремовых), склоняли меня к такому решению. Я надеялся на Руслана Гостева, первого скртаря обкома, обещавшего приехать на собрание в конце января 2000-го года. Он-то должен был отрезвить и организацию и Щеблыкина: время для таких поворотов очень неподходящее. Меня пугало отсутствие в райкоме лидеров, равных Щеблыкину. Я считал себя слабым для уровня района, а Акулинин был не член райкома, хотя, в принципе, если б согласился, он бы был секретарём, по меньшей мере, грамотнее меня. Но, похоже, своеобразное согласование прошло и выше, что впоследствии косвенно подтвердилось.

Узел, правда, интересный. Но, начну с конца. Я его побаивался, потому что воевать митингом против чиновника легче, чем этого вояку одёргивать. Тем более коммунисту. Но придирался он не собственно ко мне, а к Администрации. Но другом мне не был. А теперь - по поводу классового антагонизма - с Водолазским. При встречах любезны просто не узнать. Какой там "антагонизм"!  Мы ж теперь как "одноклассники", делимся проблемами "на сегодня" вполне мирно. Я стар, а ему надоело. Он "преуспел", чего ж ещё? (Правда, о нём в других совсем материалах, но можно и их достать).
А вот с молодыми - не совсем согласен. Моя дочь верующая, Сталина поносит как может          (школа воспитала).   Мучается собственной жизнью, но поверить, что раньше было СПРАВЕДЛИВЕЕ - не хочет.  Хотя нахваталась проблем - выше крыши. Просто сейчас всё дозволено (ну, это ты ещё встретишь в материале), а от дурацких свобод отказаться жалко.

Будет ли он спорить с отцом, если тот в "ЕР" уйдёт?  Нет, конечно. Но дело не в том, что поумнели или дожили до вселенской любви, а в том, что ситуация иная.  Раньше это была революция голодных, и тут уж - извините! Сейчас, если быть напрягу - не революция, а смута, демарш, выступление. Потому что речь не о куске хлеба с квасом, а о батоне с маслом.  А то - и вовсе, о свободе слова, выбора, любви однополой. Отца за более жирный кусок никто, думаю, кроме дураков, не зарежет. Тем более, что сейчас народ развращён очень глубоко. К деньгам приучили даже патриархов.Как там, не место ли торговцам в храме? Все олигархи бога молят, чтоб не кончилось их время. Идеология изгнана, храм - на распашку.
Ладно, продолжай сочетать молитву с компропагандой, а я поулыбаюсь удовлетворённо. Мне перед богом не отвечать. А с тобой, в человеческом плане мы, думаю.не поссоримся.

Ошибаешься отвечать будут все!Попался как-то один лозунг поразивший своей философской глубиной:НЕВИНОВНЫХ- НЕТ!,т.ч. ответишь и ты и я но каждого судить будут по делам его...Жду продолжений,.ей-ей не оторваться порой,даже с перекура опоздал,дочитывал...

Альберт Сергеевич,ждём продолжения!А будет возможность,будем ждать Ваши труды на тему "Питательного процесса")Но это уже другая тема)

[                       Достоинства секретарства при должности
      Развитие     событий    определил   звонок   Лебедева   мне  на  работу. Он
пригласил меня на приём за день  до установочной сессии. Лебедев имел уже представление обо мне и о моих статьях в местной газете с периода прежнего моего депутатства в Совете.  Как человеку, "способному записать факты грамотно и толково" Лебедев в своём несколько ироничном стиле предложил «составить ему компанию за столом президиума» первой сессии Совета: «Ты же можешь написать протокол без серьёзных ошибок?». Я согласился. Получив инструкции по ведению протокола, услышал вдруг другое предложение: «А как ты  смотришь на работу в Совете на постоянной основе?»

Эта тема сильно меняла значимость встречи. Если иметь в виду предстоящее избрание меня секретарём, то должность зама на постоянной основе сулила много преимуществ и перспектив. Но не только. Я вспомнил о мнении Щеблыкина на этот счёт. Нужно было взвесить все «pro» и «contra», как тот выражался. Но как оказалось, обсуждение темы не предполагало широкого круга. Это уже была «политика», хоть и местного масштаба. Согласия как такового было недостаточно, нужно было ещё и подготовить прохождение этого решения до утверждения голосованием. А тут-то было, как раз,   не всё однозначно. Я взял тайм-аут до завтра, с женой можно было обсуждать.

Совет «двоих» пришёл к естественной мысли о пользе нового качества в положении главы семейства: партия и город должны были выиграть от такого назначения. Смешно это или не очень, личные интересы не были последними в этих рассуждениях.

                    Что спасёт организацию?
     Понимая, что закусившего удила Щеблыкина от выхода из секретарства не удержать, а предложить кого-то другого бесполезно (я был у  него первым замом), я стал соображать, что делать. Если предстоит стать в Совете чиновником, задача по стабилизации работы организации упростится. Нужны будут доступная газета, место для собраний, хороший, понимающий горком и активизация приёма в партию. Выборы, заботу о которых я фактически возложил на Мямлину, уже точно, могли быть в худшем случае не провалены, в лучшем - дать процент сравнимый с общероссийским. Надежды коммунистов на успех хотя бы в будущем можно было вернуть.
                      Интересы обкома
     Отчётно-выборное собрание прошло через день после утверждения меня замом у Лебедева. Гостева не было, приехал Сергей Иванович Рудаков. Поскольку необходимость сохранить Щеблыкина в секретарях фактически отсутствовала, соответствующих инструкций на его удержание Рудаков, видимо, не получил. Полагаю, что Виктор Андреевич, как строптивый и неуправляемый, к тому же  теперь уступавший мне в административной значимости в городе, меньше меня устраивал обком. Рудаков дипломатично предложил Щеблыкину  остаться,  но  собрание  чувствовало,  что  решение  уже принято и Щеблыкиным, и обкомом, и Рудаковым. Да, собственно, я и сам уже смирился с судьбой.
     29-го  января 2000 года я был избран секретарём райкома.
     Самонадеянно предполагать, что моё назначение на пост зама у Лебедева и избрание секретарём райкома кем-то обсуждалось и планировалось «наверху». Но и исключать эту «мелочь», как факт,  не следует. Мелочей в деле районной политики не бывает. (Нужно учитывать, что Шабанов, коммунист, был в то время Главой областной Администрации, губернатором, как принято теперь называть, и его интерес ко мне мог быть реальным. Он и на выборы приехал. Но просидел в кабинете у Лебедева, чтоб не вызвать подозрений в заинтересованности).

                               Как уходят секретари
     После собрания Виктор Андреевич с удовлетворением заметил, что он был первым из секретарей КПРФ города, ушедший, что называется, «цивильно». Прав он был отчасти. Внутреннее напряжение испытывали и он, и я. Отказ от поста он объяснял неохотно, с трудом скрывая раздражение. Моя должность в Совете была ему неприятна, и мне казалось, что добра он мне в секретарстве не желал.
     Вообще говоря, за четыре года работы я обнаружил, что уход из секретарей райкома (не говоря - обкома!) дело болезненное для уходящего, если это не повышение в должности. И, если большой чин теряет что-то в материальном плане,  что кроме проблем теряет секретарь в районке? Думал, что дело в честолюбии. После понял: не только. Это ещё и расставание с перспективой, которая всегда кажется лучше реальности.
     Осмелюсь утверждать, секретари-долгожители – золотой фонд обкома. Для областного  секретаря они – открытая, порой удобная книга. Да и само их долгожительство - порука долгожительства собственного. Новые, особенно молодые, хотят новизны, перемен, рейтинга от драки. С ними одна морока. Правда, иные «ветераны», могут так весомо «завернуть» на публике против "бати", что не грех и посодействовать их уходу.
     Уход Щеблыкина не обошёлся и без скандальной ноты. Представители Автотранспортного предприятия в парторганизации, сработавшиеся со Щеблыкиным и обязанные ему за практическую помощь ПАТП, заподозрили интригу в его смещении. Недовольство переизбранием выразилось впоследствии уходом их ячейки из парторганизации. Это был факт тем более огорчительный, что обнаруживал противоестественную зависимость членства в КПРФ от личности, хоть бы и секретаря райкома. (Сейчас у меня есть основания подозревать, что прощание со Щеблыкиным было просто хорошим поводом прекратить членство, ввиду напряжённости в ПАТП с начальством, даже - просто   усталости от не сулившей перспективы нагрузки). Логичным был и выход через год из партии самого Щеблыкина, стоивший серьёзного разговора на райкоме: уклонившись от партийной работы абсолютно и тесно связав личные интересы с людьми, далёкими от КПРФ (порой - её врагами) он уходил со скандалом, со швырянием партбилета.

     Со Щеблыкиным я беседовал индивидуально. После часового разговора он
попросил меня исключить его «за неуплату членских взносов». Я не согласился, хоть повод был. Исключили его за тот же грех, который он в своё время инкриминировал Акулинину. Но его «грех» был более тяжким: Виктор       Андреевич     зарегистрировался      доверенным       лицом      у баллотировавшегося в Облдуму от «Единой России» Водолазского, умного, хитрого и беспринципного борца за «идеалы» любой партии, если она не коммунистическая. Райком оказался куда жестче, чем я сам. Оставив Щеблыкину  право именовать себя как угодно революционно, он из списков организации его вычеркнул. Партбилет Щеблыкин оставил-таки у себя.
     Уверен, однако, в глубине души он ни когда не станет демократом по убеждению, просто в силу чистоплотности собственной натуры.

А где она решена? Уйдёт Жириновский - за его партию и голосовать перестанут. Роль личности в истории партии - тоже в наличии. (Окажись, что докажут: бог - выдумка досужих жрецов! - пойдут верить в идолов).

А меня и твой интерес удивляет. Он от редкого сейчас не любопытства, а от любознательности. А большинство, прав Александр, из интереса к скандалу читают. И, конечно, как и он сам, не понимают.  Чиновник - тот же человек, что и ты, что и Александр, что и дядя Серёжа. И у каждого свой "загиб". Всякие. И придурки, и поэты, и артисты, и тонкие натуры, и пройдохи, и неудачники. Иные могут стать и подлецами, есть такая возможность, но БОЛЬШИНСТВО - не мразь, не вымогатели, не воры. Но обиженный судьбой человек ищет виноватых вокруг себя. Ни бог, ни Путин ему не враг. А те, что рядом, кто от тебя оторвался, в кабинете сидит, до кого рукой достать можешь. А кому пришлось там поработать, согласны с Дементьевым: "Не печальтесь, что вам не досталось их бед". Я хорошо знаю проблемы многих очень высоких наших чиновников. И, порой они  такие , что ни власть, ни деньги их не решают. Но, не буду же я чужую личную жизнь ворошить! Достаточно, что свою выворачиваю в доступных "аспектах" (не знаю, как сказать по-русски).
Скажешь: А за каким чёртом?
Да всё из желания ответить на ваш же вопрос: А много-ли платят депутату? (Ни черта не им платят). А есть ли у вас крыша , как "неприкосновенность"? Нет, возьмут и не охнут, если ты украл или власти навредил, а откупиться, по большому счёту, нечем. Или: "Измываетесь вы там над народом. Ни копейки из вас не вышибешь, ни участия".  (Тут вот, ещё одну историю нашёл, как помогали и сочувствовали.  Но, из другой это темы).

Ну вот!Опять прервал на самом интересном.....а почему же на твой взгляд не срабатывает идеология?
То что во ВЛАСТЬ приходят нормальные люди с тобой согласен,но меня не оставляет мысль что Власть какая-то странная вещь....она деформирует личность а уж коллективные решения ВЛАСТИ порой только в сатирическом журнале публиковать можно.
А интерес мой легко объясняем- пытаюсь понять,а что-же нами управляло более 70лет?Как это выглядело изнутри.Вот с твоей помощью убеждаюсь,что "люди как люди, только...." Вот это только  и пытаюсь понять...