Re: Россия-Украина
Десять лет они всё это писали-читали, а всю оставшуюся жизнь кровью ссали, кровью срали, той же кровью умывались, и ели то, что потом оставалось. Между прочим, по германским данным, из 3 миллионов немцев, попавших в советский плен, родной Фатерланд больше не увидели свыше миллиона. Не подумайте, их не расстреливали на поле боя. Они со всей немецкой добросовестностью трудились на объектах восстановления народного хозяйства СССР. А вот в редкие свободные часы как раз кровью ссали, кровью срали, той же кровью умывались, и ели то, что потом оставалось - под чутким надзором казахов из Конвойных войск НКВД СССР. В это время на другом конце Евразии их фройляйн и фрау подвергались сплошному насилию и грабежу со стороны отдельных неустойчивых воинов нашей Красной Армии.
...кровью ссали
Секутор жаргончик то чисто уголовный.
...После войны в сталинские лагеря попали сотни тысяч коллаборационистов.
«Почти сразу же эти новые политзаключенные начали создавать трудности для лагерного начальства. К 1947-му блатным уже трудно стало подчинять их себе. Среди разнообразных национальных и криминальных группировок, доминировавших в лагерях, возникла новая — «красные шапочки». В основном это были бывшие солдаты, которые объединялись для борьбы с бесчинствами блатных, а заодно и с начальством, смотревшим на эти бесчинства сквозь пальцы.
Группировки политических действовали и в 50-е годы, хотя администрация всячески старалась их разрушить. Зимой 1954–1955 годов Виктор Булгаков, который был заключённым в Инте, в шахтёрском лагере, наблюдал попытку начальства уничтожить слаженную организацию политических руками уголовников, которых заселили в зону в количестве 60 человек. Уголовники обжились и «начали шкодить по зоне» «У них появилось холодное оружие, всё как полагается в таких случаях. У одного старика украли деньги и вещи, мы сказали, чтобы отдали по-хорошему, но у них не было привычки отдавать, поэтому где-то часа в два, только что развод прошёл, подошли к этому бараку с разных сторон, вошли в барак, встали вокруг. Начали бить, избили до лежачего состояния, один выскочил в окно, с рамой на голове, она маленькая, добежал до вахты, там упал на пороге. Пока охрана прибежала, никого уже не было. Блатных из зоны забрали».
Нечто похожее произошло в Норильске: «…в лагпункт, заключённые которого состояли сплошь из 58-й статьи, пришла партия воров и начала устанавливать свои порядки. Мы разорвали бандюг на куски. С дикими воплями остальные бандюги бросились к вахте и к охранным вышкам, умоляя о помощи».
Между тем национальные землячества в особых лагерях становились сильнее, связи между ними крепли. Типичен для этого времени опыт Виктора Булгакова. То, как Булгаков описывает атмосферу Минлага, резко отличается от лагерных воспоминаний более ранней эпохи. Он попал в хорошо организованное антисталинское и антисоветское
сообщество. Регулярно происходили забастовки и другие акты протеста. Было несколько четко очерченных национальных группировок, каждая со своим лицом. «У прибалтов была тесно сплочённая организация, но без грамотной иерархии, а оуновцы, украинцы, были очень высокоорганизованны, у них старшие были ещё с воли, они знали друг друга, у них структура возникала на месте почти автоматически».
Организация, к которой принадлежал Булгаков, была близка к Народно-трудовому союзу (НТС) — оппозиционному движению, ставшему хорошо известным одно-два десятилетия спустя. «Почему-то КГБ боялось этого страшно», — сказал об НТС Булгаков.
Заключённые Минлага выпускали подпольную рукописную газету. Они прижали блатных — те в результате начали бояться заключённых. Они брали на заметку стукачей. Такое происходило и в других особых лагерях.
Жестокую войну со стукачами описал Дмитрий Панин: «Расплата с пособниками чекистского террора — стукачами — велась систематически в течение восьми месяцев. Уничтожено было 45 человек. Операциями руководили из строго законспирированного центра. Мы были свидетелями того, как ряд заключенных, не выдерживая ожидания и стремясь избежать своей участи, убегали в лагерную тюрьму, куда их прятали от неминуемой, как им казалось, расправы. Беглые стукачи содержались все в одной камере, получившей прозвище «забоюсь».
В 1952-м расправы со стукачами на Воркуте стали таким обыденным явлением, что никого не удивляли. Это очередной пример того, как лагерная жизнь в сгущённом, усиленном виде отражала жизнь вне лагерей. Антисоветские партизанские организации на Западной Украине тоже активно уничтожали доносчиков, и их участники принесли одержимость такими расправами с собой в лагеря. Понимая это, начальство лагпункта, где сидел Панин, надумало отделить украинцев от всех остальных, поскольку считало, что охоту на стукачей ведут главным образом украинцы.
http://ttolk.ru/?p=17675
Секутор русские должны ненавидеть украинцев за то ,что они били урок и не признавали
советско-еврейскую власть ?
