Re: Лицом к Гитлеру, затылком к Сталину
Впрочем да, в эпоху деятельности Троцкого тоже приглашали иностранных наемников на Русскую землю для борьбы с русским народом... Вот только почему то приглашали не большевики Троцкий или Ленин, а вполне себе их противники. Тот же Колчак, например.
...Так вот, выход правительства большевиков из войны, отказ от кредитных обязательств и начало дипломатического зондирования, завершившегося Брестским миром, — все это самые первые шаги «Ленина и К» после переворота. Все это начинается уже в ноябре 1917 года. В странах Антанты (то есть союзников России по Первой мировой) все это вызвало натуральный шок, а во Франции — взрыв антирусских настроений. Именно антирусских, заметьте, а не антисоветских! «На улицах Парижа невозможно было говорить по-русски — били», — свидетельствует А. Н. Толстой в своей «Рукописи, найденной под кроватью». Сие вполне понятно — Франция с первых дней войны стала жертвой германской агрессии, для нее война была отнюдь не империалистической — враг топтал родную землю...
Знакомясь с вопросом глубже, узнаешь интересные факты. Как уже сказано выше, большевики подложили свинью Антанте уже в ноябре. А появление антантовских вооруженных отрядов в России начинается лишь весной 1918 года. То есть между вызовом Ленина и ответом Европы прошло около полгода (так кто кого «вызывал»?). Немедленной реакцией вчерашних союзников России на ленинскую политику стало только стойкое нежелание признавать Советы и не иметь с ними дела. И все! Никаких мер быстрого реагирования...
Зададимся вопросом: а могли ли быть вообще эти меры? Вдумайтесь: выход России из войны поставил Антанту в тяжелейшее положение (а Францию вообще на грань катастрофы).
Когда же Ленин сделал Вильгельму рождественский подарок в виде Бреста, кайзер смог перебросить на Западный фронт десятки тысяч высвободившихся солдат и чуть-чуть не переломил ход войны в свою пользу: немцы впервые расстреливали Париж прямой наводкой.
В такой ситуации о какой интервенции вообще может идти речь? У Антанты каждый солдат на счету, и послать в Россию крупные контингенты своих войск ни одна из воюющих держав тогда была просто не в состоянии. В этом контексте можно только поразиться бесстыдству коммунистических авторов, утверждавших, что «тылы Колчака охраняли 150 тысяч английских, французских и американских войск» («Иллюстрированная история СССР», М., 1980).
А как обстоят дела с так называемыми интернационалистами — иностранцами в рядах красных? Мы ведь сейчас отлично знаем, какую роль они сыграли в Красной Армии, в укреплении режима, в становлении ЧК. Итак — сколько их было?
Сейчас часто мелькает цифра — сто пятьдесят тысяч человек. Это прилично. Но... В свое время мне на страницах «Краткого курса истории ВКП(б)», а затем в коммунистической печати Болгарии попались следующие цифры: венгров — 150000, поляков — от 60 до 80 тысяч, китайцев — 40000, болгар — 25000, чехов — 6000. То есть уже набирается порядка 300000 человек. Но здесь не подсчитаны следующие составные части.
Первое. Не учтены наиболее известные интернационалисты — прибалты, «янычары Ленина», по определению М. Спиридоновой. Одних только латышей было как минимум восемь-десять дивизий (то есть примерно пятьдесят — шестьдесят тысяч бойцов). А кроме них эстонцы (как минимум одна дивизия) и литовцы. Да и среди командного состава красных мы встречаем эстонцев А. Корка и Я. Пальвадрэ, литовцев комиссара Ю. Варейкиса и командарама В. Путну.
Второе. Явно занижена численность китайцев (что понятно — данные-то времен борьбы с маоизмом!). Судя по всему, их было на порядок больше, если учесть следующее. Китайцы участвуют в русских событиях буквально с первых дней (в Москве в октябрьско-ноябрьские дни 1917 года они штурмовали Кремль!), на протяжении всей гражданской войны одновременно на всех фронтах (на Урале китайский «краснорубашечный» полк с отчаянной храбростью дрался с ижевскими народоармейцами в 1918 году; в это же время отряд Жэнь Фучена воевал между Нижним Тагилом и Верхотурьем), а также в качестве карателей (белая наглядная агитация всегда изображала красного подавителя восстаний китайцем!) и в ЧК — одна из киевских чрезвычаек так и называлась — китайская. Кроме того, множество китайских бойцов были по одиночке вкраплены в русские отряды — как Син-Би-У из «Бронепоезда № 14–60» В. Иванова или безымянный гранатометчик из «Как закалялась сталь» Н. Островского.
Третье. Не включены в список башкирские и среднеазиатские формирования, которые красные использовали только в Центральной России — как иностранцев. О киргизах на Смоленщине упоминает Б. Савинков в романе «Конь вороной», о «красных башкирах» в столичной ЧК — А. Аверченко в «12 ножах в спину революции»; по данным Авенира Ефимова, так называемый 2-й Мусульманский полк штурмовал восставший Ижевск (был разбит, бежал и впоследствии расформирован). А Мусульманский (Киргизский) полк у Чапаева участвовал в расказачивании на Урале.
Четвертое. Нет нигде ни слова о немцах и австрийцах. А ведь они находились в русском плену чуть ли не целыми дивизиями (два полка гвардии кайзера — в лагере под Питером). Участие их в октябрьском перевороте (в частности, в расстреле Кремля и отражении удара казаков Краснова на Петроград) неоднократно зафиксировано многими источниками. О «красных немцах» в Сибири пишет К. Федин в романе «Города и годы». Кроме того, с 1918 года в Москве официально действовала Школа германских красных командиров (под командованием Оскара Оберта). А С. Мельгунов на страницах своей книги «Красный террор в России» приводит такие факты: германские и австрийские военные, побывав в России и на Украине как оккупанты по праву Брестского мира, после его расторжения остались там в качестве красных (так было, например, в Крыму).
Пятое. Наконец, в рядах интернационалистов были представители еще целого ряда народов: американцы (типа журналистов Джона Рида и Луизы Брайант, а также одесского палача-чекиста, негра Джонстона); французы (наиболее известные — одесская подпольщица Жанна Лябурб и социалист капитан Жорж Садуль); швейцарцы (закрывший собой Ленина от пули Фриц Платтен, а также известный чекист А. Артузов: его настоящая фамилия — Фраучи); югославы (вспомните «серба» Олеко Дундича, который в действительности был хорватом: впрочем, в Красной Армии хватало и тех, и других); греки (греческие интернационалисты упомянуты М. Шолоховым в «Тихом Доне»); корейцы (о них — в воспоминаниях А. Фадеева); индусы (участие их в войне в Средней Азии — одна из тем «Индийской баллады» Мирзо Турсун-заде); персы (лидер компартии Ирана Гайдир-хан Таривердиев побывал в Красной Армии).
Наконец, турки. С ними связан немалый курьез, описанный писателем-белогвардейцем Б. Ширяевым в книге «Неугасимая лампада». В 1921 году первым наркомом просвещения только что советизированной Аджарии стал турецкий контрабандист Решад Седад. Контрабандист в роли наркома просвещения (да еще почти не говорящий ни по-русски, ни по-грузински) — где еще такое встретишь? Вскоре он, однако, проворовался и сел на Соловки... А если кроме шуток, то турецкие коммунисты — в том числе их лидер Мустафа Субки, а также прославленный поэт Назым Хикмет — частые гости в Красной Армии тех лет.
Думаю, нет смысла продолжать. С учетом всего сказанного вовсе не фантастичен подсчет интернационалистов числом от шестисот тысяч до миллиона.
