Тема: В Британии тысячи семей до сих пор смотрят чёрно-белые телевизоры
Полдник и немного расизма
(перевод статьи Foreign Policy о британской правой «Партия независимости»)
21 мая 2014 г.
Оригинал статьи на сайте журнала Foreign Policy
Предполагается, что британское движение чаепития должно быть делом благородным. Чай Эрл Грей, сэндвичи с огурцом, клубничные пирожные. Однако это не так. Движению больше подходят факел и вилы, благодаря чему оно, скорее всего, подожжёт британскую политику.
Популизм редко приводит к успеху в Британии. Однако в этом месяце британский политический истеблишмент скорее всего подвергнется унижению. В отличие от стран, относящихся к ЕС с большим энтузиазмом, в Британии предстоящие выборы в Европейский парламент вообще будут не про Европу. Они больше напоминают референдум о доверии коалиционному правительству Дэвида Кэмерона, а также предоставляют возможность раздражённым избирателям выразить своё недовольство текущей ситуацией в Британии. Все опросы общественного мнения показывают, что грядёт кровавая расправа.
Вероятно, после подсчёта голосов Партия Независимости Соединённого Королевства (UKIP) станет крупнейшей партией. При сохранении существующего положения дел консерваторы Кэмерона финишируют третьими: более чем один избиратель из трёх, поддержавших Тори в 2010 году, готов покинуть партию и встать под знамёна UKIP. Всего за 12 месяцев до следующих всеобщих выборов подобная взбучка будет крайне болезненной для Кэмерона. На восстановление от полученных ран потребуется время, если после подобного вообще можно восстановиться.
Но не стоит лишний раз проводить параллели с движением Чаепития. Тем не менее, как и их американские коллеги, сторонники UKIP в большинстве своём являются немолодыми белыми людьми правых взглядов. Они враждебно относятся к либерализму и чему-то новому, их беспокоит, что страна быстро становится неузнаваемой. UKIP больше является состоянием души, нежели традиционной политической партией, больше напоминает тенденцию, а не последовательную философию.
Иммиграция и Европейский Союз являются главными отдушинами для выражения недовольства, испытываемого избирателями UKIP. Первая должна быть остановлена или, по крайней мере, резко сокращена. Последний просто надо покинуть. За последнее десятилетие в Великобританию переехало полмиллиона поляков, а чёрное и южноазиатское меньшинства Британии растут гораздо быстрее, чем «традиционное» белое население. UKIP недовольна, что иностранные рабочие воруют британские рабочие места, а Лондон уже является городом с преобладанием меньшинств, в котором число недавно прибывших в Британию превышает число белых британцев.
Т.н. «белых британцев» в Лондоне в 2014 году осталось около 40%. К 2050 году эта цифра может упасть до 20-30%, в то время как общее количество «небелых» граждан Великобритании и иммигрантов по стране достигнет 30% (сейчас — 14%)
Что касается Европы, то враждебность UKIP относительно континентального вопроса не знает границ. В этом месяце лидер партии, Найджел Фэредж, настаивал, что он «любит Европу», но не выносит всё связанное с Европейским Союзом: «Я ненавижу флаг. Я ненавижу гимн. Я ненавижу институты». Стоит отметить, что ненависть не является часто используемым словом среди центристских политиков. Но эта ненависть на грани фарса: большинство сторонников партии даже думает, что Великобритания должна покинуть Евровидение. Брюссель является новой Империй Зла, которую сторонники UKIP обычно именуют ЕСССР.
Прежде всего, люди, выбирающие UKIP, выступают против безответственной, оторванной от реальной жизни либеральной «элиты», которая, в их глазах, продаёт неотъемлемые права англичан дешевле чечевичной похлёбки.
Фэредж является харизматическим шоуменом, чей оппортунизм не знает границ. Немного — торговец подержанными автомобилями, частично — карнавальный зазывала, он играет в игру, которая, кажется, не отвечает общепринятым правилам политики. Скандалы и оплошности, которые бы потопили другую партию, мало вредят UKIP. Отбеливание интернет-истории UKIP-кандидатов, доноров и видных сторонников является любимым занятием на Флит-стрит в эти дни. Геи, мусульмане, иудеи, различные иностранцы, чернокожие, женщины, консерваторы, социалисты, либералы, знайте: где-то есть кандидат UKIP, который ненавидит вас. К тому же здесь не принято раскаиваться. Более того, уникальное свойство UKIP — это её непохожесть на остальные партии. Она не подвержена коррупции, так как не является частью дискредитировавшей себя политической системы. Каждый скандал, каждый провал в общественном поле, как ни парадоксально, лишь подтверждает эту истину. Голосуйте за UKIP: мы не похожи на всех остальных.
Найджел Фарадж
И это, безусловно, правда. UKIP, кажется, не утруждает себя проверкой своих кандидатов, ещё меньше она настаивает на чем-либо, напоминающем дисциплину в высказываниях. Обычные политические партии не выдвигают кандидатов, которые могут сказать, что Вторая мировая война была «спланирована евреями-сионистами.» Они также не поддерживают кандидатов, предполагающих, что чернокожий комик должен эмигрировать из Великобритании в «черные страны» или считающих, что «ислам является формой организованной преступности под религиозной маской», они также не помогают продвигать политиков, предполагающих, что иммигранты во втором поколении, например, лидер Лейбористской партии Эд Милибэнд, не «заработали» право считаться британцами.
Избранные от UKIP политические деятели являются лишь ненамного менее эксцентричными, чем многие рядовые члены партии. Роджер Хелмер, в настоящее время являющийся членом Европейского парламента, а также кандидат партии на предстоящих внеочередных выборах в Вестминстере, любит задавать такие вопросы: «Почему считается приемлемым, когда хирург может выполнить операцию по смене пола, однако неприемлемо, когда психиатр пытается «обратить» согласившегося на подобное действие гомосексуалиста?»
UKIP настаивает, что не является расистской партией, что позволяет её критикам утверждать, что для нерасистской партии в ней необычайно много явных расистов. Фэредж, тем временем, отверг попытки увязать себя с французским Национальным Фронтом, однако остаётся фактом, что партия Марин Ле Пен, как и партия Герта Вилдерса в Нидерландах, гораздо более похожа на UKIP, чем UKIP на своих главных оппонентов в Великобритании.
Можно понять, почему Кэмерон однажды осудил UKIP как партию «психов, сумасшедших и скрытых расистов». Но это было в 2006 году, а в наши дни, несмотря на возможные неудобства, премьер-министру может потребоваться поддержка, по крайней мере, некоторых из этих психов, если он хочет иметь реальные шансы на победу и на второй срок.
Действительно, UKIP прошла выдающийся путь от крошечного маргинального объединения до возможного «делателя королей». В 2010 году UKIP получила только 3% голосов. Однако в абсолютных числах это было уже около миллиона бюллетеней. И для того, чтобы похоронить надежды тори завоевать большинство в следующем году, UKIP не требуется сильно превышать это число. Четыре года назад консерваторы Кэмерона получили лишь 36% голосов. Это были выборы, проходившие в тени самого серьезного за последние 80 лет финансового кризиса, с соперником в лице Лейбористской партии, находившейся во власти в течение 13 долгих лет и возглавляемой Гордоном Брауном, премьер-министром, которого во многом обвиняют в Великой рецессии 2008 года и который, будучи интеллектуально одаренным человеком, никогда не обладал талантом общения с людьми из разных слоёв общества. Доля голосов за лейбористов упала до 29%, что является их худшим показателем с 1983 года, когда партийная платформа получила название «самая длинная предсмертная записка в политической истории».
Тем не менее, несмотря на слабость лейбористов, Кэмерон не смог получить абсолютное большинство. Ощущение упущенной возможности не покидает его и по сей день. Если Тори не смогли одержать чистую победу в 2010 году, когда же они всё-таки сделают это? По правде говоря, результат Кэмерона не был настолько уж плох, как считают некоторые из его критиков внутри партии. Лейбористы под руководством Тони Блэра настолько затмили Тори, что последним потребовались героические усилия для того, чтобы просто стать крупнейшей партией в Вестминстере. Они получили 97 мест, но всё же не дотянули до большинства.
В силу этого потребовалось формирование коалиционного правительства, куда вошли либерал-демократы. При всех оптимистичных разговорах о том, что «новая политика» впечатлит избирателей, коалиция по факту скорее напоминала непростой брак по расчёту, нежели искренние отношения. Обе стороны связались друг с другом больше в силу необходимости, а не благодаря общности взглядов.
Господа из коалиции: консерватор Кэмерон и либдем Клегг
Явка на выборах в Европейский парламент, конечно, будет гораздо ниже, чем на всеобщих выборах в следующем году. (Последний раз выборы в Европейский парламент проводились в 2009 году, и тогда явка составила лишь 34,7% от числа избирателей). Но не являются ли предстоящие выборы просто протестным голосованием? Бросив в урну свои наполненные гневом бюллетени в этом месяце, некоторые избиратели UKIP уже в следующем году, несомненно, вернутся в лоно Тори. Именно на это и надеются последние. Голосование за UKIP, утверждают они, является фактическим голосованием за то, чтобы Эд Милибэнд стал премьер-министром. Напротив, только голосование за консерваторов может гарантировать, что британцы могут рассчитывать на проведение в 2017 году референдума по вопросу членства страны в Европейском Союзе.
Подобное обещание была дано с целью остановить внутренний мятеж в условиях растущего евроскептицизма внутри Тори. Кэмерон обещает «передоговориться» на более выгодные условия членства Великобритании в ЕС и, сделав это, будет вести кампанию по тому, чтобы страна осталась членом европейской семьи. Однако команда «лучше уж на выход» («Better Off Out» brigade) внутри Консервативной партии имеет поддержку целых 40% своих членов. Даже если Кэмерон и выиграет в следующем году, даже если его стратегия пересмотра окажется успешной, ему предстоит вести настоящую гражданскую войну внутри своей собственной партии.
И, как бы сильно ни ненавидели Евросоюз сторонники UKIP, многие из них ненавидят Кэмерона с той же силой. Они воспринимают его как слабого столичного либерального представителя элиты, пусть и не такого, как Милибэнд, но не принципиально отличающегося от него. Будет нелегко убедить их голосовать просто за меньшее из двух зол.
Ещё больше осложняет задачу Кэмерона тот факт, что, лавируя вправо и, теоретически, умиротворяя таким образом UKIP, он рискует потерять поддержку со стороны центристов. В 2010 году консерваторы получили только 16% голосов этнических меньшинств, что является печальным достижением, стоившим им мест в крупных британских городах. Эта проблема угрожает долгосрочной жизнеспособности партии точно так же, как UKIP угрожает её ближайшему будущему.
Другими словами, Кэмерон зажат с обеих сторон. Британская экономика, наконец, восстанавливается, однако многим британцам ещё только предстоит ощутить на себе все прелести этого подъёма. Оптимизм непопулярен, и избиратели рады пококетничать с антиполитическими популистами. Кэмерона уже обошли с фланга, а сами правые бунтуют.
Возможно, эта осада скоро будет снята, но, если UKIP возьмёт хотя бы 8% голосов в Англии в следующем году, будет трудно понять, как Кэмерон сможет пойти на второй срок. Избирателей, воодушевлённых идеей «чумы на оба ваши дома», не будет заботить, Камерон или Милибэнд занимает дом на Даунинг-стрит.
Это незавидная дилемма для Кэмерона, которая, судя по имеющимся в настоящее время признакам, вполне способна привести его политическую карьеру к преждевременному завершению.
И, как любят говорить американские дипломаты, ЕС на***!
