Тема: Стоп никель - Научные работы: Экология
О варварской добыче никеля в Воронежской области.
Статья бывшего старшего научного сотрудника Хоперского государственного природного заповедника Владимира Давыденко
Стояние на Хопре
2015-02-24 19:25
Воронежская никеленосная провинция, - так по новому в новостях различных средств массовой информации с 2010 г. звучат координаты красивейшего уголка Центрального Черноземья. При этом такие характеристики и понятия, как: ядро туристской зоны ЦЧР, жемчужина Черноземья, уникальные, не имеющие мировых аналогов почвы, чарующие ландшафты Хоперского государственного заповедника, Вороны, Савалы, Битюга, - автоматически переходят в категорию «устаревших».
С начала 2011 г. ведёт отсчёт противостояние сторонников и противников проекта разработки медно-никелевых месторождений в Новохопёрском районе Воронежской области.
Конфликтность ситуации и значительная социальная напряжённость определяется не только беспрецедентной информационной блокадой, но и очевидной для всех, неприкрытой, даже демонстративной ложью.
Во все существующие инстанции отправлены десятки тысяч индивидуальных или коллективных писем. На некоторые, не последовало никакой реакции. На другие были получены типичные или цинично-издевательские бюрократические отписки. В социальных сетях проблему обсуждают и отслеживают сотни тысяч человек. В противостоянии задействованы несколько областей. Созданы различные независимые общественные организации. В ряде городов периодически проходят многотысячные митинги.
Юристы указывают на многочисленные нарушения законодательства в ходе принятия и реализации решений о разработке месторождений: ст. 2, 9, 36, 71, 72 Конституции РФ, ст. 3-6 ФЗ «О недрах», ст. 1, 3, 11 ФЗ «Об экологической экспертизе», ФЗ «Об охране окружающей среды» и др.
До сих пор отсутствует экологическое и экономическое обоснования допустимости и целесообразности самих разработок. «Экспертиза экологически безопасной технологии добычи и обогащения цветных металлов на территории Воронежской обл., с учётом сохранения плодородия почв» (единственный документ) виртуозно проведена в Иркутске (!) за 2 недели, и не выдерживает ни какой критики.
При этом все официальные средства массовой информации до последнего времени хранили почти полное молчание. И лишь после вполне закономерного обострения ситуации (погром лагеря УГМК) была дана отмашка ненадолго «распечатать уста». Хотя форма подачи и выводы большинства заказанных репортажей лишь ещё более обострили ситуацию. А достаточно рейтинговые передачи «Момент истины» и «Человек и закон» и вовсе дружно совершили профессиональное самоубийство (достаточно посмотреть форумы с откликами на них).
Остроту проблемы хорошо иллюстрируют материалы исследований (в Новохопёрском районе) Института социологии Российской Академии наук: абсолютное большинство опрошенных респондентов (98%) полагают, что проблему защиты окружающей среды в районе следует решать немедленно и более 90% уверены, что им самим следует «любыми средствами препятствовать (противостоять в любой форме) разработкам никелевых месторождений» [6].
Резюмируя, можно обобщить: корень социальной напряжённости лежит в полном, послушном бездействии всех институтов власти, призванных следить за соблюдением российского законодательства. А социальная активность во всех доступных законных формах объясняется элементарным законом самосохранения, присущим любому живому существу или природной системе. Всем очень чётко дали понять: «Спасение утопающего - дело рук самого утопающего». И обвинения в «непослушании» властям, стремительно теряющим свой рейтинг [6], равносильны возмущению тем, что «утопающий» не ушёл камнем ко дну, а имеет наглость барахтаться.
Создаётся впечатление, что власти, преследуя активистов, выявляя «зачинщиков», запуская легенды о «руке конкурентов» или «средствах из-за рубежа» не видят, или не хотят видеть масштабности движения, не понимают сути происходящего. Решимость и единодушие, объединяющие самые разные слои местного населения объясняются пониманием важности прецедента, кардинально меняющего статус региона, и открывающего горнодобывающим компаниям доступ к недрам на всей территории ЦЧО (рис. 1). Уже подана заявка на освоение других рудопроявлений на территории области.
Хотя, даже официально объявленных в разработку месторождений (лицензии на Ёлкинское и Еланское) вполне достаточно, чтобы превратить уникальный аграрный чернозёмный регион мирового значения в горнорудный район одноразового использования. Понятно, что работы на месторождениях не закончатся через 25 лет (срок лицензии). Запасов полезных ископаемых хватит на более длительный период. Однако объёмы руды конечны. И в перспективе для региона, когда недра будут выпотрошены, технологические тонкости самой добычи окажутся не столь уж важными. Богатый аналогичный опыт территорий, пройденных горнодобычей, демонстрирует безвозвратно погубленный природный ландшафт, разрушенную формировавшуюся веками сферу традиционного хозяйствования, уничтожение самих основ для декларируемого повсеместно «устойчивого развития». Не случайно, нигде в мире до этого столь опасные проекты не реализовывались в столь густонаселённых районах.
Одна из двух основных проблем, неизбежно сопровождающих горнодобычу, в прогнозах геологов мягко называется «горнотехнологическими рисками». Хотя «риск» предполагает некую вероятность нежелательного события. Между тем, существующие технологии, безвариантно, не позволяют избежать формирования в местах добычи постоянно расширяющихся депрессионных воронок и загрязнения поверхностных и грунтовых вод различными токсикантами [1]. Это тем более справедливо и надёжно в отношении планируемых в разработку месторождений, лежащих под толстым слоем аллювиальных наслоений с несколькими горизонтами грунтовых вод (до 6). Район изобилует суффозионными воронками [6], имеет потенциальную сейсмоопасность и участвует в формировании стока среднего Дона (1/3 общего объёма). Т.е., кроме острых локальных гидрологических проблем, под угрозой загрязнения и нарушения водного режима оказывается весь Азовский бассейн. Приемлемо (нормативно) по объектам добычи полезных ископаемых очищается в настоящее время в России лишь около 8% сточных вод [2]. Применительно к деятельности самой компании, можно напомнить, что по литературным источникам за 25 лет хозяйственной деятельности поверхностный сток рек на территории депрессионных воронок уменьшился в Зауралье на 40%, в Предуралье на 60%, а в горно-складчатой области Урала на 90% [7].
Вторая перспектива - заражение горнорудного региона соединениями тяжёлых металлов и др. элементами - попросту голословно отрицается. Хотя до сих пор ни в одном случае избежать такого загрязнения не удалось. Механизмов утечек и загрязнения существует множество [1]. Объяснить это можно, прежде всего, огромными объёмами и масштабностью работ в горнодобыче, при которой обеспечить стерильность и закрытость попросту невозможно. Процесс добычи и первичной переработки включает ряд операций, каждая из которых оставляет свой след.
Справедливости ради, надо признать, что источников загрязнения среды соединениями тяжёлых металлов достаточно много. Однако геохимики как особо опасную выделяют сферу добычи и обогащения руд, что, в общем-то, вполне понятно, ведь объёмы отходов таких предприятий уже сформировали в горнодобывающих районах громадные техногенно-минеральные месторождения (ТММ). Несмотря на то, что такие месторождения также создаются различными отраслями промышленности, основная доля (87,4–96,8%) запасов полезных компонент сосредоточена в ТММ, возникающих при добыче руды коренных месторождений [5]. Далее, цитирую: «Рассматривая геохимические аспекты экологического воздействия ТММ цветной металлургии, необходимо отметить, что именно добыча и переработка минерального сырья вовлекает в пределах техносферы в механическую, водную, а впоследствии и в биохимическую миграцию целый комплекс химических элементов. … Наиболее характерным примером являются ТММ, сформированные Среднеуральским медеплавильным заводом, находящиеся на одной промышленной площадке, в пределах которой уже отсутствуют природные ландшафты» [4].
Исследованиями последних лет установлено, что в России к настоящему времени накоплено свыше 50 миллиардов тонн техногенных отходов, содержание металлов в которых нередко превышает их содержание в рудах, извлекаемых из недр и поступающих на обогащение. Их насыщенность минералами (более 30 000) выше обычных месторождений (около 3 000). А площадь нарушенных земель только в медной подотрасли Урала превышает 60 000 га. Кстати, в промышленно развитых странах (Канада, США, ЮАР, Болгария и др.) ТММ активно используют. И экономически это оказывается более выгодно, чем разрабатывать новые месторождения.
Кроме того, основные объёмы загрязнений происходят при бесконечных аварийных выбросах и утечках. Едва ли кто-то (кроме конечно, непосредственных владельцев компаний) станет отрицать, что периодические аварии в горнодобыче - обычное, штатное явление.
И, наконец, последнее, поистине удивительное изобретение горняков - 500 метровая зона вокруг предприятия. Имеется в виду, видимо, что при отчуждении этой зоны росчерком пера одновременно отменяется ветровая и водная дефляция. А ведь даже одна только биогенная миграция элементов способна достаточно быстро распространить любое вещество на огромной территории (был бы источник). Доставленные на поверхность химические элементы встраиваются в живые цепи. Разнообразные существа поглощают, накапливают и разносят опасные соединения далеко за пределы любых санитарных зон. Например, никель активно поглощают и концентрируют микроорганизмы. Они способны накапливать этот метал в тысячи и даже сотни тысяч раз больше, чем содержит окружающая среда [6]. Причём масштабы такого распространения, по различным исследованиям, не уступают абиотической эрозии. А в прогнозном плане она практически непредсказуема.
Экологи знают: самый надёжный способ уничтожить живое существо - разрушить его среду обитания. Или по Л.Н. Гумилёву: «этнос не разделен с вмещающим его ландшафтом». О знаковости для России и россиян планируемой «перестройки» региона можно рассуждать с разных позиций. С точки зрения экстенсивной стратегии проживания ресурсов - очередное, штатное мероприятие. В соседних чернозёмных областях происходит подобное. С внешней - очередной источник дешёвого сырья плюс реальный шанс разделаться окончательно с основой устойчивости любого государства - сельскохозяйственной провинцией России. Для разных природных условий исторически многократно доказано: дело не в размерах золотого запаса или степени развития промышленности. Аналогии в поведении «колоссов на глиняных ногах» можно проследить от великого падения Вавилона до банкротства современного Детройта и других городов-призраков. Провинция не только основа устойчивости хозяйства страны, она - хранитель национального менталитета. Не зря урбанизацию в южной и центральной Европе 50-60-х гг. уже называют КУЛЬТУРНЫМ ГЕНОЦИДОМ. Природные условия ЦЧР являются экологическим оптимумом для русского человека. Многие из здесь живущих по медицинским показаниям не могут без вреда для здоровья надолго покинуть эту зону. Тем более переселиться. А нынешнее бедственное положение потенциально богатейшего края - результат многолетней политики его целенаправленного разрушения. И уж во всяком случае не повод его добить.
Даже сейчас, составляя 1% территории России и 5% населения, Центрально-Чернозёмный район производит: более 20% растительного масла, более 40% сахарного песка, 12,2% зерна, множество другой продукции. Неслучайно повышенный интерес к агроресурсам центра и юга России (в т.ч., Воронежской обл.) в связи с возможностью получения чистых продуктов питания проявляют зарубежные инвесторы, например, Япония.
Воронежская область, как и весь ЦЧР, в рейтинге рекреационных ресурсов России относится к 4 (высшей) группе с наиболее благоприятными природными условиями – своеобразный экологический оптимум. По географической классификации экологического потенциала предложенной Исаченко А.Г. [3] – к 5 (наибольший потенциал) категории. Таких комфортных ландшафтов от общей территории России всего 4,6%. Нетрудно убедиться (рис. 2), что зона экологического бедствия, в случае реализации проекта, неизбежно затронет основное ядро этой зоны. Ландшафты данной группы с массивами сохранившихся широколиственных и сосновых лесов, как правило, наиболее густо населены (28% всего населения страны, 36% сельского населения), интенсивно освоены (распаханность территории – 54,4%) и высокоурбанизированы.
(Рис. 2 Экологический потенциал ландшафтов России по А. Г. Исаченко: 1 – наиболее высокий (выделен красным цветом); 2 – относительно высокий; 3 – средний; 4 – низкий; 5 – очень низкий; 6 – экстремально низкий; 7 – горные территории).
Около 80% земельных ресурсов ЦЧР составляют уникальные почвы черноземного типа. Притом что в России на чернозёмы приходится лишь 6% площади, и многие из них в разной степени деградированы. Первая же скважина на участке Еланский, заложенная УГМК, по свидетельствам геологов прошла через 80 см чистого чернозёма. Вместе с тем, планы организовать на этой территории добычу и первичную переработку руд содержащих высокотоксичные (I класс опасности) компоненты абсолютно несовместимы с любыми иными перспективами.
Сельскохозяйственные участки (не переведённые в другую категорию) где производятся геологоразведочные работы, уже уничтожены: разливы растворов химических реагентов, другие загрязнения почвы и грунтовых вод, перемещение грунта (чернозёмом попросту отсыпают дороги) и др. В случае широкомасштабных работ, проблема перестанет быть локальной.
Никакие мифические или реальные стратегические цели России не могут оправдать разрушение Центрально-Чернозёмного региона. Конечно, если это не самоцель. Только в этом случае появляется какая-то логика.
Несмотря на совершенную информационную блокаду, очевидно, - Стояние на Хопре не беспрецедентно. Вал подобных конфликтов нарастает по всей стране: Иркутск, Забайкалье, Красноярск, Норильск, Владикавказ, др. Общей основой для этого является инертность мышления управленцев, похоже, действительно не сознающих: время возобновимых ресурсов уже закончилось. При современных формах и масштабах использования, все ресурсы (исключая некоторые виды энергоресурсов) становятся исчерпаемыми. Объективной основой раздирающих общество противоречий является экономическая неоценённость всех основных жизненно необходимых составляющих (по ряду причин). Безраздельный приват экономики диктует острую необходимость перевода фигуральной «бесценности» почвы, воды, воздуха, биоразнообразия и пр. в понятные управленцам финансовые категории. Тогда, может быть, станет очевидным: всё, что мы добываем из недр или производим и создаем, служит (в лучшем случае!) для формирования качества нашей жизни. А всё, чем, не задумываясь, при этом жертвуем, - обеспечивает саму её возможность.
Хотя, возвращаясь к конкретной проблеме, хочется добавить: вполне достаточно было бы всего лишь вернуть процедуру в правовое поле (даже при нашем уровне природоохранного законодательства).
Владимир Давыденко, бывший старший научный сотрудник Хоперского государственного природного заповедника
Литература:
Белан Л.Н. техногенное воздействие горнорудных предприятий на окружающую среду (на примере Башкирского медно-серного комбината) Вестник ВГУ 2005. №2. С. 173-176
Государственный доклад «О состоянии и использовании водных ресурсов Российской Федерации в 2008 году» Р.2, 3. Государственное Управление ресурсами. №9. 2010. С. 53
Исаченко А.Г. География в современном мире: Кн. для учителя.– М.: Просвещение, 1998.– 160 с.
Макаров А. Б., Талалай А. Г. Техногенно-минеральные месторождения и их экологическая роль. Литосфера. 2012, № 1, с. 172–176
Макаров А.Б., Талалай.А.Г. Техногенно-минеральные месторождения Урала (особенности состава и методологии исследования) // Техногенез и экология: Информационно-тематический сборник / Отв. ред. А.Г.Талалай. – Екатеринбург: Уральская государственная горно-геологическая академия. – 1999. С.4-41
Предварительная экспертная оценка целесообразности и возможных последствий планируемых разработок медно-никелевых месторождений в Воронежской области. М. 2012.
Семенов В.А. Сток рек засушливых территорий. М.: Гидрометеоиздат, 1990. 169 с.
