Тема: Рассказы о революции и гражданской войне в Воронежской губернии
Рассказы о революции и гражданской войне в Воронежской губернии
Aug. 16th, 2015 at 4:00 PM
ЕЛЕЦКИЙ СОВНАРКОМ
Это случилось так...
Когда вышел закон о советской власти, то в Ельце образовался совет народных комиссаров. Мы создали ЦИК в Ельце, как в Москве, с его отделами: раз власть на местах, и у нас должно быть так же. Это было в ноябре 1917 года.
Народных комиссаров было 14 человек, я был народным комиссаром здравоохранения.
На первом заседании совета народных комиссаров распределяли комиссариаты, — кого куда. Было поручено каждому организовать комиссариат. Затем, когда организовали комиссариаты, был назначен срок, чтобы на втором заседании доложить, кто что сделал.
Ну вот, на втором заседании доложили наркомы об организации своих комиссариатов, и на этом заседании нарком путей сообщения, машинист Соколов (это спустя две недели после первого заседания) приходит и говорит:
- Ну как я буду организовывать? С чего мне начать? У меня нет помещения, и мне никто его /13/ не дает, и чем я буду управлять? Укажите мне границы моих путей сообщения? Где моя территория?
Общежитие наше находилось при Совнаркоме, потому что ходить в одиночку по городу было небезопасно. Часто стреляли из-за угла. Как вечер, так стрельба по всему городу. Кто стреляет - не поймешь. А работали мы так - до трех-четырех часов утра заседал совет народных комиссаров. Разбирали всякие заявления.
Работа комиссариатов шла. Национализировали мы фабрики, заводы, аптеки. Сперва там был установлен рабочий контроль. Потом стали национализировать самостоятельно, не дожидаясь директив из Москвы. Реквизиция пошла у нас своим чередом.
( Collapse )
Для культурных учреждений пианино, рояли стали отбирать.
В апреле 1918 г. правоэсеровская организация. А меньшевики подняли в Ельце восстание. Его называют Аргамачским восстанием, по имени слободы Аргамач. Восстание это было быстро подавлено... После Аргамачского восстания была нами создана первая чрезвычайная тройка, а затем чрезвычайная комиссия, которая и разбирала это дело.
Восстание было поднято и организовано так. Существовал в Ельце «дом трезвости» Председателем его, а раньше председателем «Союза русского народа», был содержатель трактира Денис Рощупкин. В этом «доме трезвости» собирались конспиративные собрания, которыми руководила правоэсеровская организация и священник Брянцев... Последний возглавлял восстание.
Об этом конспиративном собрании нам стало известно. Оно решило поднять вооруженное восстание после условного знака, — звона в набат. Так и случилось. Когда к священнику Брянцеву /14/ явился наш товарищ арестовать его, он, Брянцев, бросился к окну своей квартиры и дал сигнал - махнул платком... и церковный сторож Аргамачской слободы стал бить в набат...
После, когда разбиралось это дело, мы спросили сторожа:
- Почему ты это сделал?
Сторож заявил:
- Священник Брянцев за это мне обещал два иуда муки и пять рублей денег.
- А получил ты ту муку? Нет, мне только обещал он.
Ну, мы посмотрели, что он бедняк, темный человек, и решили его освободить.
После этого был арестован бывший пристав Корнев, помещик Лопатин, бывший председатель земской управы Романов — фабрикант, владелец махорочной фабрики; участник Аргамачского восстания Михаил Соковых, который избивал красноармейцев. Все арестованные были нами расстреляны.
Только разделались мы с этой контрреволюционной бандой, как подошла новая беда: началось наступление иностранных оккупантов. 18 июня ими были взяты Валуйки.
Мы созвали экстренное заседание Совнаркома. Обсуждали вопрос об обороне Ельца, потому что оккупанты были близко, где-то в 180 километрах.
Мы начали выселять буржуазию из центра города и посылать на окраины, а рабочих с окраин — в центр города: буржуи пожили, пусть теперь рабочие поживут! Затем буржуазию мобилизовали рыть окопы, а рабочих вооружать стали.
У нас от ликвидации старой армии остались громадные запасы вооружения. Была и артиллерия, два броневика, большие запасы винтовок. /15/
Думали мы, что оружие скоро перекуется на сошники и не нужно нам будет, так мы эти винтовки просто на выгоне сложили ворохами в кучу. Огорожен склад был простым заборчиком.
Вооружили мы наши рабочие дружины. Вскоре после этого я был решением нашего совета народных комиссаров командирован лично к товарищу Ленину.
Приезжаю в Москву. Москву я не знал. Первым долгом Совет Рабочих Депутатов нашел, затем в комендатуре получил пропуск в Кремль, в Центральный Исполнительный Комитет. Там я явился к секретарю Центрального Исполнительного Комитета. Он спросил о цели моего приезда и рекомендовал обратиться к товарищу Свердлову. Товарищ Свердлов вышел как раз в это время. Секретарь мне сказал:
- Вот Яков Михайлович, вы с ним можете разрешить все вопросы. А я ему говорю:
— Нет, мне надо товарища Ленина.
Секретарь на меня смотрит, улыбается. Понял он, что мне хочется все-таки видеть Ленина, и вот, наверно, я ему понравился, он говорит: — Ладно.
И дает мне пропуск к товарищу Ленину.
Затем прихожу я в здание, где помещался товарищ Ленин. Первого я встретил Бонч-Бруевича. Он мне заявил, что прием кончился. Но потом сказал:
— Пойду доложу.
Пошел он, доложил товарищу Ленину. Затем выходит личный секретарь Владимира Ильича и мне сообщает, что товарищ Ленин примет завтра ровно в час.
Ну, в Москве трудно рассчитать было, я на /16/ пять минут опоздал. I и вот, когда я явился, встретил секретаря. Он мне сказал:
- Опоздал, вряд ли примет, у него время рассчитано, он другому назначил... А между прочим, я доложу.
Пошел, доложил ему, а затем выходит, объявляет:
- Товарищ Ленин просил десять минут обождать...
Потом секретарь говорит:
— Как же ты опоздал? Товарищ Ленин уже два раза спрашивал о тебе. Ты знаешь, он человек такой точный. Ровно в час вызывает меня, спрашивает:
— Где елецкий делегат?
Потом не прошло двух минут, второй раз спросил, и дальше секретарь меня предупредил: - Когда пойдете к товарищу Ленину, вы не злоупотребляйте временем, покороче делайте ему доклад и говорите самое основное, не загромождайте мелочами, потому что он только два часа в день принимает представителей, с двенадцати до двух часов.
И вот не прошло десяти минут, как товарищ Ленин меня вызывает.
Интересно он меня принимал, я зашел в приемную, где сидел его секретарь.
И когда я к нему заходил, то Владимир Ильич уже стоял у двери, подал мне руку, взял меня под руку, повел к своему столу, усадил меня в кресло, а потом сам сел, и началась беседа.
Я так и сделал, как предупреждал секретарь, я товарищу Ленину коротко доложил о положении дела в Ельце и Елецком уезде, рассказал ему, как у нас организована Советская власть, как мы мобилизовали буржуазию рыть окопы, как мы вооружили рабочих. /17/
Владимир Ильич спрашиваем:
- Для чего вы мобилизовали буржуазию?
Я ему говорю;
- Решили защищаться от оккупантов. Послали буржуев поэтому рыть окопы.
Владимир Ильич засмеялся и потом встал, а на стене у него висела карта, утыканная флажками, которые обозначали фронт. И вот он посмотрел по карте и сказал:
- Гайдамаки к вам не пойдут.
Я ему, говорю:
- Как же не пойдут? Елед является узлом железнодорожным.
Товарищ Ленин мне говорит, что они стремятся на Москву и скорей пойдут на Козлов, Тамбов, стремясь занять главные железнодорожные линии; потом на Курск—Тулу.
- Но все-таки очень хорошо, что вы решили защищаться, — сказал Владимир Ильич. Затем он меня сам начинает спрашивать: ־ Как у вас — Совнарком существует или вы его ликвидировали? А сам улыбается.
Я ему говорю, что приступили к ликвидации, объясняю ему, что мы не поняли этого вопроса, считали, что раз власть на местах, то и у нас должна быть власть построена, как и в Москве.
Затем Владимир Ильич спрашивает:
— Как настроение крестьян? Как вы поделили землю? Что вы сделали с помещиками?
Я ему рассказываю, что часть помещиков арестовали, а часть разбежалась неизвестно куда. Имущество конфисковали, помещичий хлеб роздали бедноте, скот тоже роздали бедноте. Землю конфисковали и разделили поровну по едокам.
—Только вот одно, — говорю, — у нас не ла/18/дится. Когда мы производили нарезку земли, то у нас по географическим расположениям приходилось нарезать землю отдельным крестьянам из других волостей, совсем отдаленных, за двадцать-тридцать верст.
Товарищ Ленин опрашивает:
- А как же вы организуете обработку этой земли? Слишком далеко крестьянину на своей лошадке переезжать!
Ну, я ему и говорю:
— Для этого мы и помещичьих лошадей дали в помощь бедноте, и потом это временная мера.
Товарищ Ленин сказал, что будет общий раздел земли и по этому вопросу будут указания.
Затем он спрашивал, как настроение рабочих, как Керенские деньги на рынке идут?
— Мы думаем, — сказал Владимир Ильич, — выпустить новые, советские деньги.
И вот он спросил у меня:
— Население их будет брать или нет? Я ему отвечаю:
— Будет брать, потому что население от керенских денег уже отказывается. Все чувствует, что Керенские знаки должны быть заменены советскими — советская власть уже окрепла.
В конце беседы товарищ Ленин сказал:
— Наше положение очень тяжелое. Но если мы продержимся год, то наша победа будет обеспечена.
И вот я ждал этот год, как Ленин сказал,... и через год, действительно, наша победа была обеспечена.
В начале июля мы ликвидировали наш Елецкий Совнарком и ЦИК.
Записано М. Певцовым от В.X. Бровкина (г. Елец).
Рассказы о революции и гражданской войне. Записаны в Воронежской, Тамбовской, Орловской и Курской областях. Под ред. Ю.М.Соколова. Воронеж, Воронежское к-во, 1939. С.13-19.
КАК ОТОГНАЛИ АНТОНОВЦЕВ ОТ КИРСАНОВА
Антонов находился со своей армией на станции Соседка (девяносто километров от Кирсанова). Из Кирсанова выбывали красные войска на другие позиции. На смену, им должен был притти один батальон из Рассказова. /70/
Антонову шпионы срочно сообщили, что выбыли из города Кирсанова войска; он пошел по направлению Софьинской волости, затем Куровщинского волисполкома, где сделал двухчасовой привал. По всему пути Антонов обменивал лошадей, у него было два орудия и двенадцать тысяч людей. После привала он стал двигаться вперед через Соколовский и Кобяковский волисполкомы. При проезде через село Отруба его армия стала кричать по всему селу:
- Хана вашему Кирсанову! Завтра приходите в Кирсанов смотреть трупы коммунаров. В это время в Кобяковском волисполкоме было районное совещание, где присутствовало несколько красноармейцев. Во время совещания прискакал из села Отруба верховой и доложил председателю сельсовета, коммунисту товарищу Вискову, что Антонов наступает.
Он сказал, что банда в селе, и подробно рассказал товарищу Вискову все, что происходило в их селе, и о количестве двигающихся сил Антонова и что они говорили. Товарищ Висков, не медля ни одной минуты, садится верхом на свою собственную рыженькую лошаденку и быстро мчится в Кирсанов предупредить об опасности. По выезде из своего села он обернулся назад и видит, что здание волисполкома горит. Потом присмотрелся под гору вниз, его настигает бандитская разведка. Он пришпорил своего коня. Конь быстрый был. Разведка не могла его поймать, но гналась до самого города Кирсанова целых двенадцать верст.
Товарищ Висков — в первую очередь в уисполком, где застал только одних дежурных телефонисток. Он стал опрашивать у них, где находится председатель или помощник или члены исполкома. Они на него посмотрели с подозрением. /71/
Он им сказал об опасности, что через часа два, если воинская часть не выступит против, то город Кирсанов будет взят бандой Антонова. Они обратно начали над ним смеяться: не верят. Тогда Висков вынул наган и настойчиво стал требовать:
- Если вы мне через пять минут не представите члена уисполкома или кого-либо из воинских частей, то я покончу самоубийством!
Тогда телефонистка стала звонить на квартиру предуисполкома. Его не оказалось.
Стали звонить воинским частям. Отвечают:
— Они сегодня выбыли из города Кирсанова.
Он:
— Вот вам и результат, поэтому Антонов так идет смело.
Телефонистки выбежали разыскивать членов исполкома.
В горсаду разыскали членов исполкома, которые, не делая никакой паники, передали условно по саду:
— Все коммунары и комсомольцы явитесь на свои заранее приготовленные места.
Через десять минут половина сада опустела.
В этот момент явился из села Рассказово один батальон пехоты, который поставили на частных квартирах в поселке Мартыновка.
Коммунистическая рота заняла свой оборонительный пункт — церковный собор, комсомольская рота — уисполком.
Батальон пехоты расположился вдоль кладбища и поселка Мартыновка, вырыл себе окопы и залет в них.
Конная гормилиция должна была прибыть на площадь и охранять броневики, которых имелось три.
В четыре часа утра командир броневиков, по /72/ фамилии Васькин, вышел проверить свои команды. Он при выходе заметил — на площади выстраивается конный отряд. Он подумал, что это милиция прибыла охранять его броневики. Васькин окликнул их:
— Кто здесь выстраивается? Они отвечают:
— Это свои.
— А что пропуск?
— На букву «3».
Этот пропуск уже сменен другим. Он видит, что отвечают по старому пропуску, бросился к своим броневикам, толкнул шоферов. Затрещали моторы, и конники рассыпались по площади, — думали, что это пулемет.
Когда узнали, что это не пулемет, вернулись обратно и с шашками наголо бросились на броневики. Многие уже слезли с коней и полезли на крышу броневиков, чтобы закрыть бойницы. Но это им не удалось, броневики уже пошли по площади.
В этот момент послышался орудийный выстрел на кладбище, где стояли артиллерия и аэропланы.
Банда уже забрала аэроплан в свои руки и намеревалась забрать орудие, но часовой дал выстрел, что предотвратило продвижение бандитов вперед и подняло всех на ноги.
Из пригородней слободы по Шиновскому и Капущенскому шоссе неслись во весь опор конные отряды Антонова и без всякого препятствия заскакали в Кирсанов. В это же самое время с другой пригородней слободы послышались отдаленные крики «ура;» — тоже отряд Антонова.
Два броневика пошли вдоль площади и начали косить из своих пулеметов по бандитам. Но чтобы не побить стекла у домов, они стреляли низко. /73/ Этим самым они не давали большого поражении банде. Третий броневик поехал на помощь артиллерии. Первые отряды антоновцев проникли до Большой улицы, где на углу находился дом с дезертирами. Они зарубили двух человек и стали выпускать дезертиров. В это время коммунистическая рота выбежала из уисполкома, но не могла проникнуть в свой опорный пункт и рассыпалась в цепу от Коммунистической до Большой улицы в водосточной канаве, потом стала направляться вдоль Большой улицы в штаб обороны. К этому времени на тревогу явились комсомольцы, в большинстве девушки. Они явились с санитарными сумками и винтовками. В этот момент по Большой улице галопом несся первый бандитский отряд, я заметил, что банда может уничтожить отряд девушек, быстро подбежал к ним и принял на себя командование. Я выстроил, научил, как защищаться от кавалерии: первый ряд с колена, второй ряд стоя. Набралось штыков двадцать пять. Девчата перегородили путь мчавшемуся бандитскому отряду. Дали два залпа, от которых лошади бандитского отряда повернули обратно. В этот момент командир броневиков Васькин прибыл к нам на помощь на мотоцикле, на котором имелся пулемет. Он быстро повернул свой мотоцикл и начал строчить по отступающим бандитам. Мы с криком «ура» бросились на врага. Он от нас бежит... Командир Васькин по ним из своего пулемета строчит... В этот момент артиллерия Антонова разбила здание почты. Наша артиллерия по направлению к станции Кирсанов начала посылать свои гостинцы по бандитским отрядам.
Бандиты намеревались переехать через полотно железной дороги, но там их встретил один из пол/74/ков, который задержался на станции. Полк paccыпался вдоль железной дороги и перегородил путь бандитам. Они повернули вправо. По железнодорожному полотну ехать было нельзя, так как мост не был приспособлен к конной езде. Они вплавь по озеру стали переправляться на село Шиновку, оставив у озера тачанку с пулеметом, запряженную парой лошадей. Бандиты стали отступать, направились обратным путем по кобяковской дороге и повернули через Булыгинский волисполком в Ирские леса. Через полчаса, как отступили бандиты, явилась бригада Котовского. Забили тревогу, думали, что наступают бандиты. Послали навстречу им разведку. На кладбище обнаружили у одного убитого бандита документы и нашли список, в котором было записано двадцать четыре коммуниста. Это доказывает, что при взятии города все коммунисты были бы уничтожены по списку.
Командир броневиков Васькин, который сумел отбить противника, получил в награду пойманную во время боя одну лошадь, кровную рысачку.
Исключительную роль сыграли отважные комсомолки и комсомольцы. Ими был отбит первый удар головного отряда бандитов.
Записано А. Новиковой а И.Оссовецким от железнодорожнике Ф.С. Фетисова (г. Тамбов).
Там же. С. 71-75.
НА ПОДСТУПАХ К ВОРОНЕЖУ
В сентябре 1919 года на Воронеж был налет белой банды Мамонтова. Рабочие первого национального завода (1), на котором я работал, приняли активное участие в обороне города. За Доном, возле села Девица, рыли окопы, ставили проволочные заграждения. Вскоре я был послан /77/
1. Ныне завод им. Ленина.
Губкомом партии в село Девицу и встретил там такую картину: технический руководитель сбежал, а рабочие не знали, что делать. Белые уже были в Латном. Я предложил рабочим сдать инструмент под расписку в ближайшую крестьянскую избу, а самим итти в Воронеж. Возле Девицы саперные работы так и не были закончены.
Мы сначала пошли в сельсовет, но там никого не оказалось. Телефон находился на месте и звонил...
Взяв трубку, я услышал:
־ Снимайиe телефон и эвакуируйтесь!
Пришлось сорвать аппарат и оставить его в соседней крестьянской хате.
Мы направились обратно к мосту через Дон. На другом берегу находились красноармейские части и орудия. Мы увидели, что мост посередине горит. Очевидно, его подожгли наши, чтобы задержать белых. Увидели мы на берегу дырявую баржу, возле которой один литейщик нашего завода спокойно ловил рыбу. Он предложил меня и еще одного товарища перевезти на челноке, но нас было много, не далеко были уже слышны выстрелы и, чтобы ускорить переправу, мы решили воспользоваться дырявой баржей. Вытащили мы из плетня колья и с их помощью переправились на другой берег, хотя нас и отнесло течением очень далеко.
На другом берегу Дона мы встретили красноармейцев, которые стали спрашивать у нас пропуска... У рабочих были заводские книжки, а у меня пропуск от Губкома, благодаря которому всех нас пpoпустили в город. Я сообщил Губкому, что белые уже в Латном.
В Воронеже был создан тогда отряд особого назначения, который числился за Губкомом. Он был разбит на четыре сектора, в одном из них был я. /78/ Накануне похода белых к городу наш отряд был паслен в Троицкое и сперва !расположился вдоль железнодорожного полотна, около моста. Ночью поступило донесение, что белые уже в девяти верстах от Воронежа, на Задонском шоссе. Наш отряд был направлен туда.
Утром раздались выстрелы. Стреляли со стороны белой банды. Наш отряд был расположен около бывшей дачи Петрова. Часов в девять к нам прибыл товарищ Лазарь Моисеевич Каганович с группой других партийцев, поднял настроение бойцов, находившихся всю ночь в поле под Сельскохозяйственным институтом. Товарищ Каганович сам лежал в цепи с винтовкой и стрелял по белым.
Белые стали обстреливать наш отряд шрапнелью. Убило командира нашего отряда Смирнова, который ходил по цепи, прямо на виду у врага, не пытаясь укрыться.
Когда убили Смирнова, то его адъютант, идя по направлению к городу, взял из цепи меня с тем, чтобы донести в укрепрайон о случившемся. Когда мы шли из-под Сельскохозяйственного института в город, то нас обстреляли из пулемета с бронелетучки белых, которая до нас расстреляла группу курсантов, решивших, что бронелетучка наша... Одного из курсантов мы подняли у моста. Он был тяжело ранен.
Мы его положили на винтовки и принесли в земскую больницу.
Пришли мы в укрепрайон, в «Бристоль», но там никого не было...
Нам случайно удалось встретить на Проспекте Революции рабочего завода Рихард Поле (теперь завод им. Коминтерна). Он оказал, что один из наших отрядов находится у Чернавского моста.
Пройти к Чернавскому мосту было не так-то /79/ просто. Нужно было перелезать через проволочные заграждения и заборы. Мы решили одолеть заборы и направились к реке. Там находилось несколько конных и пеших товарищей с завода Рихард Поле. Позднее туда прибыл товарищ Каганович. Когда мы объявили о том, что Смирнов убит, то конный и пеший отряд в помощь нашим бойцам повел сам Лазарь Моисеевич Каганович. Меня и еще двух товарищей оставили у моста задерживать бегущих из города и организовывать из них отрады. Нам удалось увеличить тем самым нашу заставу. Когда казаки прорвались в город и обстреляли Чернавский мост, мы получили распоряжение отступить к направлению к Рагачевке.
Белые в городе были недолго, часа четыре. Поразграбили магазины и быстро удрали из Воронежа. Мы вернулись на свои (предприятия и узнали, что завод Рихард Поле здорово пострадал: снарядами были пробиты стены цехов.
Записано М. Певцовым от мастера первого механического цеха завода им. Ленина, П.А. Шляфера (г. Воронеж).
Там же. С. 77-80
БРОНЕЛЕТУЧКА
В 1919 году работал я в железнодорожной чрезвычайной комиссии. При подступе белых банд генерала Мамонтова к Воронежу мы, чекисты, оборудовали из двух пульмановских железных платформ бронелетучку «УТЧК № 1». На девятой пути станций Воронеж I мы наткнулись на старую неисправную трехдюймовую пушку, притащили ее /80/ на бронелетучку, установили, своими силами отремонтировали, так как большая часть из наших товарищей была слесарями воронежских и отроженских железнодорожных мастерских. При чрезвычайной комиссии было два пулемета: один тяжелый — «Максим», другой — ручной, системы «Люис».
При прорыве Мамонтова под Воронежем наша бронелетучка «УТЧК № 1» курсировала между станциями Отрожка и Графская, охраняя железную дорогу этого участка.
Однажды перед вечером, когда мы подъезжали к Воронежу, бронелетучка была предупреждена стрелочником о том, что с правой стороны находится засада белых и впереди взорван путь. Не успели мы остановиться, как были обстреляны ружейным отдам из кустов и забросаны ручными гранатами. С большим трудом нам пришлось прорваться через засаду и вернуться в Отрожку.
Еще помню я момент после ухода Мамонтова. Были похороны курсантов, зарубленных белыми бандами около бывшего завода Рихард Поле. Там выступал Лазарь Моисеевич Каганович, который в то время был председателем Воронежского ревкома. Его горячая речь призывала присутствующих на похоронах всеми силами помогать изгнанию белых.
Товарищ Каганович, к которому часто нам, железнодорожникам, приходилось обращаться за какой-либо помощью по вооружению и снаряжению железнодорожного отрада, всегда внимательно выслушивал нас и снабжал всем необходимым, для того, чтобы мы могли защищать власть Советов.
При нашествии белых банд генерала Шкуро наша бронелетучка также участвовала в боях за освобождение Воронежа. В то время из боевых железнодорожных единиц сначала была только наша бронелетучка, которой до прибытия бронепоездов /81/ «Черноморца», «Железнодорожника» и еще бронелетучке пришлось вынести всю тяжесть натиска белых бронепоездов.
Записано M. Певцовым от бригадира тракторного цеха завода им. Дзержинского И.П. Щеголева (г. Воронеж)