4 пера, 12.04.16
Анатолий Бояркин: «В Воронежской области закон не в фаворе
Интервью с бывшим прокурором региона.
- Анатолий Максимович, как произошло ваше назначение в Воронежскую область на должность областного прокурора? И как сложились ваши отношения с региональной элитой?
- Я пришел в сентябре 2000-го. В августе того же года приехал сюда первый раз. У меня заканчивалась вторая пятилетка полномочий прокурора субъекта Федерации в Забайкалье, и Генеральная прокуратура предложила поменять регион или уйти на пенсию. Мне - 48, и я был в звании генерал-майора государственной юстиции третьего класса. Первая наша встреча с тогдашним губернатором Иваном Шабановым произошла в Москве, поговорили. «Поехали, да, работать будем. Глаза честные. Из Сибири!» - сказал мне Иван Михайлович. И я приехал в город Воронеж. Позже узнал, что здесь были другие кандидаты. С некоторыми из них я потом работал. Как мне рассказывали депутаты, было серьезное противодействие тому, чтобы мою кандидатуру не согласовывать. А в Генеральной прокуратуре мне сказали: «Будешь исполнять обязанности, пока не полюбят…» Но меня согласовали с первого раза. Представлял меня замгенпрокурора Николай Макаров, бывший саратовский прокурор.
- А вы в курсе, какие политические силы лоббировали своих кандидатов? Вы, наверное, знаете, что Шабанов хотел Коломыцева. Силовые структуры хотели своего…
- Я знаю и про Коломыцева, и про других, которые сами себя предлагали. Коломыцев уже при мне не работал. Дело уголовное возбуждали. Был скандал. В Лисках рассорились все: милиция, прокуратура, ФСБ, администрация… Там заискрило по полной программе. Шабанов мне сказал: «Поехали, будем мирить их».
Мне милиционеры говорят, что Коломыцев - человек недостойный для работы в прокуратуре и представили материал, что он действительно не чист на руку. Неприятно, когда в отношении своего такое случилось. Но делать-то дело надо. Куда деваться! Или закон работает, или не работает! А кто там - сват, брат?.. Не имеет значения. Для обеспечения объективного расследования дело возбудила Генеральная прокуратура. Потом его в суд направляли… То есть я с Коломыцевым практически не работал. Обязанности прокурора Лискинского района исполнял Сатин, порядочный и знающий человек, который сегодня работает руководителем следственного подразделения в Орловской области. У Сатина не сложились отношения с последующими областными прокурорами. И не только у него не сложились. Много есть людей, которые здесь не нужны, а в других регионах они делают карьеру. Нормальные порядочные люди, которые здесь неугодны. По моему мнению, Сатин должен вернуться в Воронежскую область.
- В 2000-м вы попали в крайне интересную ситуацию, когда шла смена всей системы власти Воронежской области. Уходил губернатор-коммунист Шабанов, а в течение года активно продвигали на должность губернатора руководителя управления ФСБ по Воронежской области Владимира Кулакова. Как вам, человеку из другого региона, тогда работалось с новым губернатором-силовиком и его командой?
- Не очень. Но был нормальный главный федеральный инспектор в регионе Юрий Хорошильцев. С ним всегда можно было посоветоваться. А моя работа - она по любому сводится к одному. Есть материалы, и неважно, кто есть кто. По материалам надо принимать законное решение.
Кроме того, ездил по области, знакомился с ситуацией на местах. Проехал почти все районы.
- А итоги губернаторских выборов в 2000 году прошли мимо вас, включая формирование региональной администрации? Или вам неважно было, кого изберут воронежцы?
- Нам же запрещается участие в политических действиях. Наши структуры деполитизированы. А то, что происходило в области, было и так понятно. Задача прокуратуры - обеспечить законность проведения выборной кампании. Формально особых нарушений здесь не было. С Кулаковым мы познакомились уже в ходе самой кампании. Я спросил у него: «Владимир Григорьевич, зачем вам надо идти в политику, идти на выборы губернатора? Вы - генерал ФСБ, у вас и так нормальный статус… Он сказал, что потом все объяснит».
- И какое было первое впечатление от первых шагов генерал-губернатора?
- Я думаю, что Кулаков был не готов к должности губернатора. Я понимаю, что такое ФСБ. У нас есть удачный пример руководителя одного из подразделений ФСБ, который сегодня руководит государством. Но у него громадный опыт за пределами службы, хозяйственной, правовой работы. Его готовили. А Кулаков - совсем иное дело.
- Вся предвыборная кампания Кулакова проходила под лозунгами честной власти, аскетизма. После выборов вы увидели, что декларации расходятся с реалиями жизни. Почему так произошло и с чем было связано?
- Проблемы были связаны с Пенсионным фондом. Пенсионеры не получали пенсии. Были проблемы в бюджетной сфере, связанные с задержкой выплаты заработной платы. Проблем было много, но тогда и ситуация была другая с деньгами. С дорожным фондом были серьезные проблемы. Мы однажды с Кулаковым разговаривали, и он сказал, что в соседних областях дорожный фонд расходуется не только по целевому назначению. Что ты возражаешь? Давай мы тоже вопрос решим, и ты, мол, такого не увидел бы. Мы истратим, но все равно ведь на нужды области. Но я как прокурор стоял на том, что есть строго целевое назначение. И ни вправо, ни влево.
Я не мог как законник сказать: давай решай. Тогда было первое непонимание с дорожным фондом. Потом возникли обращения крестьян по ГУП «Воронежинвест», директором которого был Марк Берколайко. В 2003 году мы в КРУ назначили экспертизу хозяйственной деятельности учреждения. Занимался ревизией Николай Колосков. Он позвонил, когда у них был черновой вариант результатов проверки, и сказал, что скандал будет. Я спрашиваю: «Какой скандал?» «Там деньги ушли большие», - ответил он.
А раньше ко мне приходил начальник областного ГУВД Александр Дементьев. У нас были нормальные отношения. До меня начальник ГУВД не ходил на координационные совещания в прокуратуру. И когда мы назначили такое совещание, я пригласил и губернатора. Для аппарата областной прокуратуры был шок. Как так, все пришли! Пришли, потому что хотели работать. Так вот, Дементьев пришел и сказал: «У нас губернатор нечист на руку. Мы нарабатываем материал». Я ему сказал, давай материал, мы проверим и будем принимать решение. «А если дела надо будет возбуждать?» - спросил он. «Будем возбуждать», - сказал я.
- Материалы были в привязке к «Воронежинвесту»?
- Нет. Без привязки и по другим обстоятельствам. По «Воронежинвесту» у нас был конкретный разговор с Колосковым. Шел 2003 год. Владимира Кулакова избрали в 2000-м. На третьем году губернаторства вот такие материалы готовились... Меня, правда, предупредили, что я, мол, не дружу с властями. Дружить же надо. Со мной-то просто поступили. Меня вызвали в Генеральную прокуратуру, где сказали, что я не дружу с губернатором. Предложили уйти в отставку по-хорошему. Или по-плохому - с проверкой моей деятельности. Я понимаю, когда заказная бригада приезжает, они нароют все что угодно.
Шел август 2003 года. Я понял, что есть просьба воронежского губернатора меня убрать. С моим уходом он контролировал всех силовиков. Кстати, в том же 2003 году ушли в отставку главного федерального инспектора по Воронежской области. Я проработал ровно три года. Кстати, мне и другое предложение сделали. Мне заявили открытым текстом, что я не вожу деньги в Москву. Ты, мол, невнимателен к нуждам ведомств. Из Сибири я возил разве что багульник. В Забайкалье он на сопках цветет. И первый раз про деньги мне сказали, когда я приехал с воронежской земли. Я сказал, что не возил, не вожу и возить не буду. Я просто обалдел. Для того чтобы возить, надо их собирать. А мне говорят: «А ты что не собираешь, что ли?» Я сделал заявление, написал рапорт.
Приехал в Воронеж, зашел к Кулакову без предупреждения. Сказал ему: спасибо за службу, Владимир Григорьевич. «Ну, ты же сам заявление написал», - сказал он мне. Но я-то ему о таком не говорил. То есть мне окончательно стало ясно, что меня вели к отставке и контролировали. Я сказал ему, что с… никогда не был и не буду. После чего материалы по «Воронежинвесту» благополучно потерялись. По Кулакову никаких движений не было. Я ушел в отставку. Никто никаких предложений мне не делал. Я занялся юридическим бизнесом. С теми, кто дружил с губернатором, не общался. По «Воронежинвесту» дело реанимировали спустя время. И правильно, по закону и по совести.
После меня должен был прийти воронежский. Кандидатура конкретная готовилась. Нужен был свой. Но в Генеральной прокуратуре сказали, что местного не будет. Будет чужой. И пришел Александр Пономарев из Саратова. У Коломыцева уголовное дело было за плечами. Дело потом прекратили. У нас если задачу поставят дело угробить, его угробят. У меня случай был с заместителем главы по социальным вопросам в одном из районов области. Дама за счет бюджетных средств квартиру себе обставила. Заказывала мебель для клуба, а на самом деле обставила квартиру.
Были и еще обстоятельства, где она проявила себя не совсем здорово. Из района дело забрали. Отправили его в суд с обвинительным заключением. И очень было удивительно, когда суд вынес оправдательный приговор. У меня ранее был глава того же района. Мы с ним разговаривали. Была просьба, чтоб ее спасти. Я сказал, что суд спасет. Накажут, но не думаю, что строго. А деньги по-любому надо вернуть. Со мной не договорились. А с другой стороной договорились. Тогда была прореха законодательная. Прокурор не мог оспаривать оправдательный приговор… Чтоб не ухудшать положение подсудимого. Глава района продолжил делать карьеру. И даму никто не забыл. Такие люди, оказывается, нужны Воронежской области. А вот Анатолий Бояркин, Юрий Хорошильцев с собственной позицией и своим мнением не нужны.
Во время моей работы прокурором области у нас как-то было совещание по вопросам призыва. У Калашникова, военного комиссара. Звучал вопрос о привлечении уклонистов к уголовной ответственности. Я, выступая, сказал, что главное - не привлечь его к ответственности, а убедить служить в армии. Кулаков меня с президиума спрашивает: «Будешь по понятиям рассуждать или по закону?» «По понятиям рассуждаете вы», - ответил я. То есть с самого начала у нас не сложились отношения.
- И было видно, региональная администрация работает по понятиям?
- С «Воронежинвестом» все сразу проявилось. Было большое дело по механическому заводу. Мне прямо сказали, что его руководитель Анатолий Часовских должен сидеть. Я сказал, что будет основание, арестуем. Новую власть Часовских не устраивал. Был разговор о главе одного из сельских районов области. Почему, мол, он на свободе, непонятно. Столько материала на него… Я взял материалы, посмотрел. Такие факты полезли. Было, например, изъято контрафактное спиртное в большом количестве. Часть сдали на хранение в администрацию района, где она сохранилась, и его потом реализовали в интересах бюджета. А ту часть, которая была в милиции, не обнаружили. Она ушла безвозвратно. И при том должен был быть виноват глава района. Материал на хорошего главу собирали лет пять-шесть. Кому-то очень хотелось посадить достойного человека. Мы потом с ним встречались. Он, по-моему, от Кулакова и пришел в прокуратуру.
- Представляете, какое иезуитство! Кулаков прессинговал главу района, что он не был опутан коррупционными связями.
- Материалы на районного руководителя собирали и милиция, и ФСБ. К примеру, оперативник, полковник милиции Пучнин просто направлял запросы по всей области руководителям предприятий, ведомств, администраций с просьбой предоставить любую информацию, касающуюся главы района, компрометирующего характера! Меня ситуация не то что возмутила… Я даже подумал, а дружит ли человек с головой? Я потом разговаривал с Пучниным. Объясните. Разве здесь оперативная работа? «Я решение принимал сам», - заявил он. В итоге в возбуждении уголовного дела в отношении главы района было отказано. И вся возня была прекращена. И он до сегодняшнего дня глава администрации - деятельный, успешный, порядочный.
- А ни Пучнина в правоохранительной системе, ни Кулакова на посту губернатора уже нет… Но вернемся к главному - выходит, Пучнин из ГУВД работал по зданию Кулакова?
- Все было видно из материалов. Там УВД работало совместно с ФСБ.
- А как фигура первого вице-губернатора Сергея Наумова смотрелась из кабинета прокурора Воронежской области?
- Он несколько раз приходил на координационные совещания. Активно в них участвовал. Кулаков на таких совещаниях откровенно спал, ему было неинтересно. Что важно, по моим наблюдениям, Сергей Наумов имел очень сильное влияние на Кулакова. Он и решения готовил. Сергей Михайлович сказал мне однажды: «С нами надо дружить!» Что он имел в виду? Смотрите, Часовских ушел от санкций. По главе района дело развалилось. Было большое дело по «Факелу», которое не удалось похоронить. Задача была общая, чтоб в области был порядок. Но шли мы к цели по-разному. То есть они хотели решать все проблемы по дружбе, влиянию и понятиям, а я исключительно по закону.
- Как сложились ваши отношения с новым прокурором Пономаревым, который пришел на ваше место в 2003 году?
- Ему рассказали об ужасном Бояркине. Он стал выяснять, что я здесь сделал. Кое-что я успел сделать. Районных прокуроров мы поменяли десятка два. Был случай в Грибановском районе. Выступила газета «Красная звезда». Военнослужащий, проезжая по району, попал в ДТП. Его семья пострадала. А материалы дела потеряли. Мы отправили в Грибановку работника аппарата. Дело отыскалось накануне приезда проверяющего, и его тут же передали в суд. Хотя оно уже год тому назад должно было быть там.
Я попросил проверить, нет ли там еще таких дел. Нашли два или три дела неотправленных. Люди приехали, клянутся мамой, что бес попутал, что были загружены, что больше таких дел нет… Отправили туда комиссию, и она еще нашла пару дел, не отправленных в суд. Вызвали на коллегию прокурора из Грибановского района. Было предложение возбудить уголовное дело, но отпустили его в итоге в отставку. Затем создали летучую бригаду и поехали по другим районам проводить сверку между делами, которые пришли из милиции и пошли в суд. И в области нашли пару случаев нестыковок. Много вопросов по приведению регионального законодательства с федеральным. Было несколько протестов со стороны прокурора в отношении воронежских законов. Конечно, такое не могло нравиться.
- На вашей памяти был конфликт между губернатором Кулаковым и мэром Воронежа Александром Ковалевым. Как вы к нему относились?
- Когда я узнал, что я должен уйти, мне сказали, что я, мол, крышую Ковалева, его незаконные действия. Но у меня с Ковалевым были чисто деловые отношения. Его решения также опротестовывались, прекращались. Прокурор становится удобным, когда ляжет под кого-то. Я помню, была серьезная проблема с платежами «Воронежэнерго». Приехал замгенпрокурора Савченко. Я его встретил. Были отключения электроэнергии, и ему надо было отчитаться, что меры приняты. Надо было показать, что возбуждено уголовное дело против Николая Решетова, руководителя «Воронежэнерго». Я сказал: «Ребята, я не буду такого делать. Здесь состава преступления нет». «Ты хоть возбуди, чтоб общественное мнение успокоить…» Я никого не крышевал, а со всеми работал по закону. Уже потом понял, что у нас в области закон не в фаворе. Здесь стремятся договориться. Приоритет отдается материальному стимулу, а не закону.
- После отставки у вас были трудности? Вам не дали устроиться на работу адвокатом… Налицо была месть?
- Мне сказали бывшие друзья: «Мы не против, что ты будешь заходить. Но нежелательно». А вот ситуация, которая показала мне, кто есть кто. Начальник управления Юго-Восточной железной дороги Анатолий Володько. У него в конце августа 2003 года был день рождения. Он пригласил меня с супругой. Приглашение я получил недели за две до означенного дня и до того, как съездил в Генпрокуратуру и написал заявление. Я приехал в Воронеж, собрал коллектив, объявил об отставке, сказал, чтоб они вели себя правильно и никому не доверяли, Накануне праздника он мне звонит: «Ты, знаешь, у меня юбилей. Понимаешь, у меня будет губернатор, председатель думы…» Я ему говорю: «Анатолий Иванович, я все понял, я не смогу придти на твой день рождения, ты не переживай». Он мне: «Да я поэтому и звоню». Он был первый, кто сказал, что я стал нежелателен.
- Звание адвоката вы получили не в Воронежской области?
- Я не адвокат. Я сначала в отпуск ушел. Потом мне 50 лет стукнуло. Мне 50-летие, конечно, испохабили. Во всяком случае хотели. Думали, меня уничтожили. Но я из Сибири! Незадолго до моей отставки рассылали анонимки с фотографиями моего дома, дачи, где рассказывается, какой я мерзавец… Кстати, не так давно анонимка снова выплыла в Воронеже.
- Ваш преемник Пономарев тоже недолго проработал.
- Через три года ему голову открутили. Он несколько раз собирал бывших прокуроров. Уезжая, он сказал мне, что здесь даже золотой прокурор не сработается. С нашей властью.
- Ему навязали конфликт с Дементьевым. И складывалось впечатление, что Дементьев и Кулаков соратники. Они еще в 1999 году, будучи силовиками, организовали так называемое дело против вице-губернаторов при губернаторе-коммунисте Иване Шабанове. Правда, вы рассказали, что Дементьев сам заявлял о том, что Кулаков нечист на руку.
- Я не исключаю, что таким образом меня проверяли как прокурора области. Им надо было узнать, как я среагирую на информацию. Готов ли я принимать серьезные решения, если будут на то основания. Они проверили. Я видел по материалам, что ГУВД и ФСБ между собой ладили. Проводили совместные операции. Дементьев с Андреевым дружили. Но потом Кулаков как-то сказал, что Дементьев крышует криминальный бизнес. И Дементьев резко ответил.
- Что он, мол, знает о нечистоплотности Кулакова все…
- Он и правда на самом деле знал и знает многое про Кулакова. По-хорошему, Дементьеву надо было дать ход тем материалам по Кулакову и его окружению, которые были у него. Я думаю, что теперь Дементьев-пенсионер жалеет, что не дал им ход.
- Сейчас многим вашим коллегам-силовикам, наверное, стыдно ходить по улицам. Вы, будучи прокурором области, не построили бизнес и не нажили невиданных богатств, имущества. Есть ощущение, что вам не стыдно смотреть в глаза людям?
- У меня нет ситуаций, за которые мне стыдно. Поэтому я свободно со всеми общаюсь.
- Почему сейчас к вашей персоне опять наблюдается всплеск интереса? Ведь понятно, что вы не имеете никакого отношения к делам, о которых писало Агентство бизнес информации и с которым вы судились и выиграли?
- Я полагаю, что имел место чей-то информационный заказ. После ухода из прокуратуры я ушел на юридическую работу, не связанную с правоохранительной деятельностью. Экстерном я сдавал экзамен в Туле на арбитражного управляющего. Получил статус арбитражного управляющего… У меня большой опыт работы в прокуратуре. И я всегда старался работать хорошо. Я был на двух конференциях лучших следователей Сибири и Дальнего Востока. Потом был на конференции лучших следователей прокуратуры СССР… Даже с трибуны выступал.
Я на самом деле не сачковал. Работал без брака. Чтоб все было по закону и по справедливости. Но в Воронежской области такое не нужно было. Здесь работают лично-соглашательские схемы. Я, когда стал работать арбитражным управляющим, пару процедур провел. Начинал в кампании «Июль». Я в них стажерку проходил как молодой специалист. И тогда заходила компания «Июль» на «Водоканал». История известная. Там было преднамеренное банкротство. 100%! Просто делом никто не захотел заниматься.
Мы готовили заявление в суд. Было возбуждено уголовное дело, но оно было прекращено, замылили. Компания «Июль» зашла на «Водоканал» и проводила процедуру банкротства. Потом мы с ними разошлись по самостоятельным направлениям… А сейчас я у них оппонент номер один.
- То есть вы сегодня занимаетесь темой банкротства?
- Я оказываю юридические услуги людям. Ко мне приходят люди, когда никто уже ничего не может сделать. Но и я сегодня уже не могу ничего сделать. Просто везде все перекрывается. К бывшим коллегам я не обращаюсь.
- Всплеск негатива связан с вашей деятельностью?
- Точно так. Все делается для того, чтобы дискредитировать. Хотят опорочить меня, чтоб лишить статуса арбитражного управляющего, чтобы я не мешал некоторым беспредельничать. Большая часть банкротств - заказные процедуры. Поэтому арбитражное управление - полукриминальный бизнес. Если делать честно и законно, то тем, кто заказывает, становится неуютно. Предприятие накопило долги, а в итоге оно ликвидируется и все долги считаются погашенными.
- Что бы вы пожелали своим коллегам в прокуратуре и следственном комитете?
- К сожалению, там у меня коллег не осталось. Я человек не гордый. Если нужно решить вопрос, его надо решать. Я убедился, что даже честное слово генералов ничего не стоит.
Материал на сайте источника
)
