Координатор движения
15 июня 2014
1
По ту сторону Хопра и зла
Вчера стало известно, что
житель Борисоглебска Михаил Безменский, которого с большой помпой
арестовывали по всем федеральным каналам полгода назад, написал из СИЗО
письмо. Чтобы вспомнить о чем речь, можно пересмотреть видео НТВ.
Безменского обвинили в вымогательстве денег с Уральской
горно-металлургической компании, за которые Михаил обещал развалить
движение против добычи никеля на Хопре. С ним задержали и Новохоперского
атамана Игоря Житенева, до которого Безменский довез сумку с деньгами и
логотипом УГМК.
И вот вчера было обнародовано письмо Безменского,
где он рассказывает о том, каким образом его сделали вымогателем, как
заставили втянуть Игоря Житенева, как потом пытались поймать и меня.
Сразу оговоримся, что Безменский сам в это вляпался, добровольно. Он
решил помочь УГМК и немного подзаработать. Тем более, что примеры
имелись. Пара бывших активистов явно не просто так отошла от борьбы и
стала обвинять активных участников протеста во всех грехах.
Но на Мише эту бессмысленную практику поштучной покупки слабых духом УГМК решила прекратить и действовать более масштабно.
Все переговоры с руководством УГМК стали фиксироваться полицейскими
после того, как заместитель генерального директора Петр Ямов написал
заявление на имя руководителя ГУЭБ и ПК Дениса Сугробова. Как пишет
Безменский, Ямов и Сугробов были хорошо знакомы. К тому же супруга
Сугробова возглавляет московское отделение компании Гленкор, являющейся
давним деловым партнером УГМК и, по мнению экспертов, главным
претендентом на трейдинг никеля, который планируется добывать на Хопре.
Михаил выдает подробности, по которым, если руководствоваться законом,
неизбежно возбуждение уголовного дела: если не по очередному факту
коррупции в ГУЭБ и ПК МВД, с привлечением топ-менеджеров УГМК, то тогда
по клевете. Но письмо Безменского очень хорошо сочетается с тем, что мы
видели снаружи - по документам дела и телевизионным излишне
односторонним сюжетам, валом хлынувшим в федеральный эфир в
ноябре-декабре 2013 года. И все то, о чем мы догадывались, в этом письме
с темной обратной стороны обретает плоть, полную боли и страха.
Читаем фрагменты письма:
«Меня сильно избили, причем по лицу и голове не били, били по почкам,
печени, в грудь. Потом кто-то сказал «Он нам еще нужен живой, хватит». В
помещение зашли люди - оперативники ГУЭБ и ПК Александр Филипов, Павел
Левитский, следователь Следственного Департамента Сильченко Олег
Федорович (как я позже узнал входит в список «Магнитского»). Левитский
сказал, что я сейчас должен буду подписать все, что мне дадут, я
отказался и просил адвоката, Филипов сказал, чтобы я права не качал,
показал на телефоне фото моего дома и сказал «Не будешь делать, что тебе
скажут жене конец, ее посадим, а в тюрьме может произойти всякое, ты же
не хочешь, чтобы ребенок один остался»».
«Потом мне Саша Филипов сказал «Сейчас будем проводить оперативный
эксперимент с Житеневым, поедем в Борисоглебск и ты должен будешь
передать ему 15 млн», Филипов сказал «Смотри, твоя жизнь и жизнь твоей
жены будет зависеть от того, возьмет Житенев деньги или нет». Я
подписал опять не своей подписью «Оперативный эксперимент» и акт
приема-передачи денег. В Борисоглебск меня везли в машине УГМК, я
понимал, что все это было спланировано УГМК и от этого было еще
страшнее, т.к. я знал что там за люди и на что они способны».
«В районе 11-00 27 ноября 2013 г. мы были в здании ГУЭБ и ПК, потом
опять угрозы, несколько ударов под дых. В коридоре я видел Петра Ямова
обнимающегося с операми ГУЭБа (в этот день в коридоре ГУЭБа я слышал
разговор Владимира Базеля и Александра Филипова, которые говорили про
500 тыс каждому, кто участвовал в деле). После визита в здание ГУЭБа
Ямовым меня повели в один из кабинетов, сказали, что сейчас буду
говорить с главным, которого зовут Борис Борисович (тогда я не знал, что
это генерал Колесников). Меня завели в кабинет, за столом сидел молодой
мужчина в очень дорогом костюме. В помещении еще было несколько
человек. Б.Б. сказал, что я должен участвовать в «оперативном
эксперименте». Я должен был позвонить журналисту К.Рубахину и
договориться с ним о встрече. Я объяснил, что с Рубахиным я не общался
около 6-7 месяцев, но никого это не волновало. Б.Б. спросил «как ты
думаешь если Рубахину предложить хорошую сумму денег он возьмет?» Я
ответил, что вряд ли, да и за что? «Скажешь, что тебе УГМК дала много
денег и ты хочешь поделиться», я ответил вряд ли он возьмет что-то от
УГМК. Потом Б.Б. попросил сходить за деньгами кого-то из сотрудников. В
кабинет принесли сумку, в ней было 7 млн евро, купюры по 500 евро, сумка
была коричневого цвета, кожаная. Б.Б. сказал «В крайнем случае
поставишь сумку рядом с ним, а мы все сделаем как нужно». Я позвонил
Рубахину, сказал, что я с женой в Москве, что мы приехали за покупками -
в общем сказал как научили оперативники (есть видео в материалах УД). В
итоге Константин Рубахин встречи не дождался т.к. оперативники
собирались очень медленно. Меня возили по всей Москве, искали Рубахина,
со мной было несколько оперов - один из них Владимир Базель, им
постоянно звонил кто-то из начальства и кричал «Ищите хоть до утра, но
арестовать должны»».
«Ко мне редко ходили оперативники Александр Филипов и Павел Левитский,
они мне угрожали что если я расскажу своим адвокатам что со мной было,
детали задержания и т.п. мне в СИЗО будет конец, меня поместят в
специальную пресс-хату, будут бить, насиловать, создадут невыносимые
условия, что моя жена у них на квартире и ее жизнь зависит от меня. Я
боялся в итоге все рассказывать адвокатам, от паники я просто не мог
говорить. Самый пик угроз пришелся на конец февраля начало марта. Ходили
ГУЭБовцы очень часто, заставляли подписать досудебное соглашение (тогда
я не знал, что арестовали Колесникова Б.Б.). Прессинг был ужасным, я
узнал, что мою супругу прессуют не меньше чем меня, после 2-х инсультов
ее положили в больницу, а я решил покончить с собой, вскрыть вены либо
повеситься, я подумал, что это единственный выход, чтобы спасти родных.
Но как оказалось в СИЗО-5 работают хорошие цензоры и меня быстро отвели к
психологу».
«28 марта 2014 г. меня конвоировали в Следственный Департамент. Около
11-00 меня завели в кабинет. В центре кабинета на стуле сидел Ямов П.В.
вокруг него оперативник ГУЭБа Павел Левитский рядом с ним стоял видимо
какой то высокопоставленный сотрудник МВД, которого я ранее видел в
здании ГУЭБа, и за столом сидел следователь Бедилов Сергей Анатольевич.
После того, как меня завели в кабинет, Ямов в приказном порядке попросил
моих конвойных выйти за дверь. Конвойные отказались. Тогда Ямов
попросил ребят никому не рассказывать, что они могут услышать. Ямов мне
сказал: «Это единственный способ с тобой поговорить, Михаил. Я сегодня
могу сделать тебе такое предложение, ты прямо сейчас должен отказаться
от своих адвокатов, я тебе дам своего». Я спросил, кого. Ямов мне
сказал: «Помнишь Якимову Оксану, она уже здесь, бери ручку и бумагу,
пиши отказ». Левитский сразу начал мне угрожать: «Миш, мы так сделаем,
что ты уедешь в Магадан». Ямов сказал: «Мы вам с Житеневым влепим по
семерочке строгого, хочешь?» Далее Ямов предложил: «Ты должен подписать
досудебное, которое мы тебе скажем, нам нужно еще кое-кого «закрыть».
Далее Ямов сказал, что «некоторые сотрудники ФСБ и МВД Воронежа не
делают того, что им говорят, поэтому их будем сажать». «За это ты,
Михаил, получишь очень маленький срок, квартиру, работу в компании и
хорошие деньги». Моих адвокатов в это время держали в соседнем кабинете.
Ямов чувствовал себя в Следственном департаменте как у себя дома.
Конвойные позднее мне сказали, что такого они еще не видели. Ямов
сказал, что он друг Дениса Сугробова, но это ничего не значит, он
сказал: «У меня везде огромный ресурс». Я попросил время подумать –
неделю. 31 марта в 16:00 – 16:30 ко мне пришел опер Павел Левитский. Он
сразу потребовал письменный отказ от адвокатов, я сказал, что пока к
этому не готов. Потом в разговоре я узнал, что Павел из Свердловской
области: там он работал в полиции под руководством дяди Немчинова Юрия
Ефимовича. Что он дружит с Ямовым. Также Левитский прорекламировал
адвоката УГМК Оксану Якимову как серьезного и высокооплачиваемого
адвоката. Затем Левитский с одного из своих мобильных телефонов позвонил
Петру Ямову и передал мне трубку, Ямов мне сказал, чтобы я не думал,
что они на меня потратили большие деньги и что еще много тратить на
суды, прокуроров и т.п., если я откажусь от адвокатов и сделаю как мне
говорят. Я молчал. Павел сказал, что если я кому что расскажу, меня
«раздавят», он сказал: «Под нами все – суды, прокуратура, телевидение,
газеты, даже если ты, Михаил, вздумаешь кому-то рассказать, то про это
никто не узнает». (…) 8 апреля 2014 года ко мне пришел следователь
Следственного Департамента Бедилов Сергей Анатольевич, это было в 16:20 –
16:30 в 18 кабинете изолятора. Бедилов сказал, что пришел от Ямова
узнать, что я решил. Я спросил у следователя Бедилова: «Вы же знаете,
что я не виновен?» Бедилов ответил: «Михаил, ты же понимаешь, когда
рубят лес – щепки летят, так вот, ты оказался такой щепкой. Я знаю, что
ты невиновен, но что поделаешь». Затем Бедилов стал хвалиться, что он
друг Ямова, рассказал, что приехал с Урала в августе 2013 года,
специально под мое дело, что он капитан и живет в гостинице в Москве без
семьи, которая у него осталась на Урале, я так понял, он оттуда же,
откуда приехал и Левитский».
Оставим этот текст без финала. К тому же до настоящего финала должно
произойти еще много событий. Надеемся, что волна докатится и до
руководства УГМК. А пока адвокат Владимир Голубев по письму Безменского составил заявление в Следственный Комитет, на основании которого в настоящее время ведется проверка.
12 июня 2014 г.
Оригинал статьи на Эхо Москвы
Innim
Бывший замглавы антикоррупционного управления МВД Борис Колесников покончил с собой, выбросившись из окна Следственного комитета России, сообщил РБК его бывший адвокат Георгий Антонов.
По его словам, трагедия произошла во время допроса, который вел следователь Сергей Новиков. Колесников выбросился из окна шестого этажа. Он погиб на месте.
16 июня 2014 г.
Читать полностью: http://top.rbc.ru/incidents/16/06/2014/930426.shtml